И когда читаешь весь этот вой и гиений скулеж, разносящийся по средствам массовой информации и, того больше, по просторам родного интернета: "правильно выслали!.. ату гастарбайтеров!.. а не фиг на Россию было помои лить!... так ей и надо!.." — не оставляет чувство искреннего изумления. Эти люди, не глупые, в общем-то, люди, они это всерьёз? Они что, не понимают, что если бы где-то в своих статьях Морарь не попала в точку, то ничего бы вообще и не было? Что они бы и фамилии такой, Морарь, возможно, не узнали, если бы в один прекрасный миг в текстах Наташи не совпали те самые имена тех самых людей, которые совсем-совсем не хотели выходить на публику, не высветились те самые события, о которых никто не хотел говорить вслух, и не были сделаны выводы — которые довольно точно описали некие явления, о каковых никаким "дорогим россиянам" знать не должно.

2 марта у них праздничное мероприятие. Практически — корпоративное. Давайте честно себе признаемся: им есть, что праздновать. Когда Путин говорит, что доволен своим правлением, он абсолютно искренен. А чего ему не быть довольным? Все, что было намечено в начале пути, выполнено. Главное — страна под абсолютным, тотальным контролем некоей группы лиц, которую мы ни охарактеризовать толком не можем, ни назвать ее поименный состав. Все засекречено. Да и нет там постоянного состава — что-то у них время от времени происходит, кого-то смещают, передвигают, возвышают, опускают, наделяют полномочиями и ресурсами, отбирают полномочия и ресурсы, назначают «силовиком», разжалуют в «либералы». Словом, как говорится, всюду жизнь.

После убийства Анны Политковской президент Путин, «хромая наша утка», сказал, что это убийство нанесло стране больше вреда, чем статьи, написанные Политковской. Многих, очень многих эта фраза покоробила, но если абстрагироваться от неуместности момента, то, увы, так оно и было. После убийства о журналистке узнали тысячи людей, не читавших ее статьи. О вреде и пользе для государства я вспомнил сейчас по куда менее печальному, но очень показательному поводу — когда в «Домодедово» разыгрывалась трагикомедия с невъездом Натальи Морарь.

Выборов в России больше нет. Выборов в исконном смысле слова, когда народ выбирает лиц, которым делегирует полномочия по управлению государством и нанимает их на государственную службу за народные деньги. «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.» (см. Конституцию РФ, статья 3, п.п. 2-3). Заметьте – не просто воли народа, но – власти народа.

Ответственные политики обязаны в любых условиях отстаивать свои убеждения, стремиться делать жизнь своих сограждан достойнее, искать способы повышения эффективности своих действий. Для подписавших это заявление очевидны две вещи. - противостоять тенденции превращения России в архаичную автократию можно только наладив наконец сотрудничество всех, кому в нашей стране дороги ценности свободы и справедливости; - наладить такое сотрудничество, российские демократы смогут только без промедления определившись с общим пониманием современной политической повестки дня.

Статья Гарри Каспарова об Альберте Шпеере и современных российских реалиях примечательна стремлением провести параллели между политическими системами, которые имеют совершенно различную природу, и сделать в связи с этим далеко идущие выводы. Это нередкий прием для политика-публициста, но с экспертной точки зрения он выглядит достаточно уязвимым. Действительно, в нацистской Германии все люди, занимавшие мало-мальски заметное положение в государственных и полугосударственных структурах, постоянно могли оказаться в положении преступников.

Господа, я нимало не сомневаюсь - вы отлично знаете, что свободное волеизъявление свободных граждан в ходе свободных демократических выборов никогда не может завершиться результатом 99,4% голосов, поданных за одну из партий, при явке 99,5% избирателей. Разумеется, впрочем, этого не может случиться лишь при открытой, прозрачной политической конкуренции участников избирательной кампании, имеющих равные возможности публичной агитации, при отсутствии административного давления на граждан, при безупречной честности и скрупулёзной точности избирательных комиссий.

В России появились общественные организации нового типа. Об этом свидетельствует исследование фонда «Народная Ассамблея», проведенное при поддержке фонда «Династия» и Института «Открытое общество». Эти объединения не похожи на созданные в 90-х годах правозащитные организации, история которых восходит к советскому диссидентству. Они не имеют ничего общего с GОNGO(неправительственными объединениями, созданными властями и имитирующими общественную активность). Речь идет о самоорганизации людей, создающих новые протестные неполитические объединения «снизу». Это автомобилисты, обманутые дольщики, экологи, противники уплотнительной застройки. Социологи называют их «новыми неформалами» и уверены: им суждено сыграть важную роль в становлении гражданского общества в России.

В начале 90-х, сразу после того, что многим показалось победой демократии в России, был популярен тезис о недопустимости «охоты на ведьм», о том, что нельзя, неблагородно и недостойно преследовать функционеров рухнувшего тоталитарного режима. Фраза героев Стругацких о том, что если в нашем доме запахло серой, то мы просто обязаны предположить, что где-то неподалеку объявился черт с рогами, и предпринять все необходимые меры, вплоть до производства святой воды в промышленных масштабах, не стала руководством к действию.

Результат не заставил себя ждать — черти повылезли из щелей и вновь правят бал, а мы имеем сегодня то, что имеем. Почему так получилось? В чем причины того, что не удалось создать предпосылки необратимости демократических перемен? Главных причин, на мой взгляд, было две.

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», — отметил Экклезиаст. Если бы жил он в наше время, то, посмотрев на политическую возню в России (события отыскать в происходящем при всем желании не получается), все равно не написал бы ничего другого. И что бы ни случалось ныне, все это — грабли, по которым менее терпеливый народ уже давно устал бы ходить. А мы, ничего, ходим, наступаем, набиваем шишки и снова наступаем.