Хождение врагов в народ

Я люблю порою почитать какую-нибудь статью Юлии Латыниной. Автор пишет просто, доступно. Вот я, например, не экономист, а почитаешь – и сразу всё становится ясно. Чувствуется уверенность человека в том, что он пишет.

Вчера открываю ЕЖ – и вижу статью «Правозащитники и жертвы режима». Всё изложено просто, уверенно.
Вот Лев Пономарёв из движения «За права человека» заступился за Анатолия Чубайса, которого преследуют не абы как, а политически. А вот за спецназовца Владимира Квачкова, арестованного после покушения на Чубайса и по подозрению в этом самом покушении, ни Пономарёв, ни кто-либо другой из правозащитников и слова не замолвил.

А Латынина замолвила. Она не верит в вину Квачкова и прочих арестованных спецназовцев, поскольку те – убийцы-профессионалы, а на Чубайса-де охотился выводок криворуких дебилов. После чего её знакомый либерал заметил: «Знаете, кто его [Квачкова] еще защищает?! Союз офицеров и РНЕ!» — что и заставило Юлию Латынину написать статью в духе «не могу молчать».

В своё время, лет двадцать пять назад, большой популярностью в народе пользовался труд Льва Николаевича Гумилёва «Этногенез и биосфера земли». Автор догадался депонировать его в научной библиотеке, где можно было абсолютно легально снять ксерокопию. Народ копировал и читал запоем. Историки тоже читали, и, как правило, реакция была следующая: «Старик, здорово! Правда, про мою страну и эпоху – бред и ересь, но в остальном – замечательно!»
Так вот, я не экономист, я всё больше «про мою страну и эпоху»…

***

Во-первых, о «своих» и «чужих».
Скажу сразу: умозаключения про Квачкова и профессионализм ГРУ-шников для меня не убедительны. Я не знаю, «крутой спецназ» – это уже миф или пока еще реальность? Я не о тех, кто на Кавказе идёт сотней на одного боевика, а о других, что «приходят из ниоткуда и в никуда уходят». Тотальное попустительство спецслужбам не воспитывает в них профессионализма, и прошлогодний катарский сюжет – не из этой ли серии?

Для меня история с покушением на Чубайса и так была непонятной, а Латынина совсем запутала: кто из этих двоих борец с режимом, а кто жертва? Я и про одного Квачкова не понимаю. Высказываться же о том, чего не понимаю, извините, не привык.

Далее, у Квачкова, как мы знаем, есть адвокат – и, стало быть, общественная помощь ему сегодня не очень нужна. И то, что защищает его Союз офицеров и РНЕ, тоже нормально. Обычно во всех странах и на сех политических флангах возникают такие, скажем, «политико-правозащитные» группы. Но с ними, с этими «группами поддержки» и «своими» адвокатами, очень тяжело работать. И стоит пытаться это делать только в случаях очевидно аховых – как, например, в деле девушек, осужденных за взрыв приёмной ФСБ в апреле 1999-го. Кстати, последних в тюрьме посетил только один депутат. Отнюдь не радикальный коммунист Крючков и вовсе не статусный коммунист Зюганов, а Сергей Ковалёв.

Латынина могла бы ещё поинтересоваться, кто вытаскивал российских солдат из чеченского плена в «первую войну» и кто таскал раненых в Останкино и у Белого дома в октябре 1993-го… Просто так поинтересоваться, как это у Платонова – «для усложнения жизни»…
Ну а просто так суетиться и бегать вокруг, кричать и заявлять обо всём – не моё амплуа. Может, Латынина именно так себе и представляет правозащитников – но это её личные трудности, и не нужно навязывать их другим.

***

Во-вторых, насчёт советских диссидентов.
Тут понять ещё сложнее: широко доступные сегодня суждения письмэнников из числа бывших чекистов будто зеркально отражены в словах их радикальных оппонентов. Но ведь можно обратиться к первоисточникам, к «Хронике текущих событий» - она доступна в Интернете.
Тогда станет ясно, что диссиденты защищали именно жертв режима – тех, кого режим по своим политическим мотивам лишил свободы, родины и т. п. Крымские татары, которым не давали вернуться из ссылки, — они же просто хотели в Крым, ссылались на Ленина и его ленинскую национальную политику, даже наивно пытались у себя в Ферганской долине симулировать советскую республику в изгнании. Это не они сами, это советская власть объявила их своими врагами. А ещё были сектанты всех изводов. Особенно те, что в армию не ходят. Были просто зеки, которым было плохо. Были ходоки за правдой, которых начальство всех рангов норовило отправить в психушку. Кстати, Виктор Сокирко пытался защищать экономические свободы… Почитайте!

Каждый из правозащитников занимался тем, что считал социально значимым, и помогал тем, кто уже сам начинал себе помогать.

Правда, когда власть хватала тех, кто наконец понимал, что происходит, и говорил что-то открыто антисоветское – таких тоже защищали. И своих товарищей пытались защищать…
И недругов, кстати, тоже: в диссидентском движении была заметна русская националистическая струя, и о них тоже писали, а в политлагерях, случалось, совместно протестовали и голодали. Интересная деталь, правда?

А вот уже в лагерях общего режима, во время «хождения в народ», писали солагерникам жалобы и письма «в инстанции» - почитайте «Записки диссидента» Андрея Амальрика.

А Юлия Латынина после утверждения, что теперешние правозащитники защищают не тех, кто пострадал, а тех, кто бросил вызов, тут же называет чеченцев. Это что, миллион жителей республики, оказавшихся вдруг в аду войны, а затем – в аду «нормализации», они кому-то «бросили вызов»? Какой-нибудь грозненский беженец Иса Мусаев с семьёй – это ведь жертва, такой же Иван Петров, но чеченский!.. Но Латынина почему-то ему в этом отказывает – записывает в борцы.

А предложение объявить Рамзана Кадырова «главным чеченским правозащитником» – это просто песня!
Вообще, мои скромные представления о Чечне и чеченцах как-то разительно отличаются от латынинских – может, за последние десять-пятнадцать лет я слишком много внимания обращал на подробности и не заметил главного?

Детали, детали – в них вся загвоздка. «Нацболы. …Я полагаю, что захват приемной президента любой страны — это хулиганство». Именно! А этим нацболам инкриминировали поначалу захват власти, спутав ничтоже сумняшеся канцелярский стол с престолом! Против этого правозащитники и выступали!
Но это так, мешающие полёту мысли детали.

***

«…Посмотрим на происходящее глазами простого обывателя…» А что, посмотрим!
«Видит милиционеров, бьющих таджика» — именно таких вот гастарбайтеров, а также всех бывших «соотечественников», по прибытии в Отечество немедленно становящихся «нелегальными мигрантами», защищает Светлана Ганнушкина. У неё по всей России – более полусотни «мемориальских» бесплатных юридических консультаций для беженцев и вынужденных переселенцев.

«…Ребенку посмертно шьют уголовное дело» — на это есть Валерий Абрамкин (общественный центр «Содействие»), Андрей Бабушкин (движение «За гражданские права», тот же Лев Пономарёв (движение «За права человека»).

Они, их организации и сети работают на двести процентов, так что на пиар-«свисток» пару не остаётся. Но этих усилий – тут я соглашусь с Латыниной — не хватает катастрофически. Вот заработал «Общественный вердикт», обеспечивает адвокатскую помощь – тоже здорово, но тоже мало.
И это открывает мишень для неотразимого удара. «Почему вы защищаете А, а не защищаете Б?» Дык, барин, силёнок не хватат. Скажите, кого конкретно нужно вычеркнуть, чтобы озаботиться кем-то другим? Вот только сами выберите имя – кого оставить… А вообще-то попрёки типа «почему Чечня, а не Латвия?» давно стали общим местом. Жил бы в Латвии – занялся бы тамошними делами, но я – тутошний, вот в чём загвоздка. Каждая общественная организация сама определяет для себя общественно значимые дела, сама – без указания постового или письмэнника.

Последние, кстати – то есть лучшие из них! – в самое гнилое время не только писали о несчастных, но и помогали, «вели» их. Например, Фрида Вигдорова из «Литературки». Но прославилась она не «малыми делами», а стенограммой суда над Иосифом Бродским.

Потому что есть процессы, события, личности – знаковые. Те, на которых власть отрабатывает приёмы, прежде чем адресовать остальному люду. Пусть даже сегодня этот люд злорадно кричит «Ату его!» Вот и наш главный по политической сцене, Владислав Сурков, как-то обронил: «Политика – это искусство управления с помощью символов». Порою надо высказаться по громкому делу, если оно – символ, брошенный массам.

Но вообще, что за слово такое – «правозащитник»? По Митрофанушке, слово – прилагательно. Сваво смысла не имеет. К нему существительно полагай. Может быть – чиновник-правозащитник. Депутат, помощник депутата – законы пишет, запросы отправляет. Таких, почитай, уже и нет вовсе… А может быть – юрист-правозащитник: людей принимает, бумажки им пишет, в присутствие ходит, аблакат… А бывает ещё правозащитник-журналист. Собственно, советские диссиденты, делавшие «Хронику», и были такими журналистами. И День российской печати стоило бы отмечать 30 апреля – в этот день в 1968-м вышел первый выпуск этого бюллетеня.

Многие теперешние журналисты – еще недавно таких было больше, сейчас меньше – тоже правозащитники. Как ушедшая от нас два года назад Галя Ковальская. Собственно, сам я мог бы ничего здесь не писать – просто сослаться на её статьи, и пусть читатель сам решает. Там – ответы на многие вопросы, но вот чего там нет — этого разделения на «свои-чужие». И очень много внимания к подробностям, к отдельному человеку…

***

Раньше я полагал, что на обвинения, подобные Латынинскому, отвечать не стоит. Отчасти из природного пофигизма и лени. Отчасти потому, что говорить «за себя» как-то странно и неудобно. Но есть люди, «за которых» никто, кроме меня, не скажет.
…Вот и всё «про мою страну и эпоху».

Но если завтра опять увижу статью Юлии Латыниной про экономику – прочту обязательно. Пишет просто, доступно. Чувствуется уверенность в том, что пишет. Почитаешь – и сразу всё становится ясно.

Автор — член правления общества «Мемориал»