Москва — Париж

Итак, в Москве – праздник Русского национального единства (РНЕ). В Париже – очередная серия «войны цивилизаций», пока что на хулиганском уровне.

Кто вас больше вдохновляет: нацисты бритоголовые – или нацисты темнокожие? (Конечно, арабов можно назвать «хулиганами». Скинхедов тоже так называют. Мне это кажется несправедливым и в отношении первых, и в отношении вторых.) Бритоголовые угрожают, темнокожие – действуют. Впрочем, на что способны первые, и так хорошо известно, и отнюдь не на примере Германии.

Русская черная сотня не строила концлагерей, но убийств, того самого кровавого уличного хулиганства, которым сейчас занимаются свободолюбивые и «обиженные в своих правах» парижские арабы, за русскими нацистами значилось немало.

Именно два рода нацистов. И они противостоят друг другу. И не удивляйтесь, если московский избиратель, насмотревшись на «парижские сладости», с большим аппетитом проголосует за «Родину» — как и французы, по тем же самым причинам, голосуют за Ле Пэна.

А как быть человеку, которому равно симпатичны и те, и другие? То есть как это «как быть»?! Голосовать за демократов, за построение гражданского общества, где будет снято много проблем, в том числе и острота проблемы мигрантов… Снята так же, как в образцовых гражданских обществах Европы — с помощью чрезвычайного положения?.. Гх-м…

А действительно — какова цена гражданского общества?
Чем, в самом деле, ситуация в столице бывшей российско-советской империи отличается от ситуации в столице бывшей французской империи?
И там, и там прилив мигрантов, в огромной мере мусульман. И там, и там мигранты сильно криминализованы, контролируются весьма своеобразными «общинами». И там, и там «коренное белое население» их, мягко говоря, не любит. Смею предположить, что и ответная любовь «брюнетов» к «блондинам» ничуть не меньше.

Разница же в том, что в России не только нет ничего подобного парижским событиям, но в обозримом будущем и не предвидится.
Почему я так уверенно об этом сужу? Ясно почему. Париж – город свободы, «праздник, который всегда с тобой». Москва – полуазиатская столица полицейского государства. Поэтому в Париже в 1968 году студенты восстали (если честно, до сих пор не совсем понятно почему) – а в Москве, когда их забирают в армию, платят издевательскую стипендию и т.д., они даже не пискнут. В свободных европейских столицах заезжие антиглобалисты от души бьют витрины (Прага) — а в Москве, когда был саммит ненавистных им международных организаций, они даже носы не высунули. Так, приехали несколько чудаков, помялись, покряхтели – и уехали восвояси.

Мораль: классический вопрос о том, что вы предпочитаете — свободу или безопасность, есть вопрос лживый, демагогический, но не до конца.
Эта дилемма лжива в самом важном, в том, что касается каждого человека постоянно – уголовная преступность в Москве куда выше, чем в свободных столицах свободных стран. (Я уж не говорю о безопасности в страшных приютах для диккенсовских бедняков, то есть российских больницах!) Полицейский режим, как известно, не защищает и от терактов. В этих вопросах дилемма «свобода – или жизнь» не работает.

А вот от проявлений уличного политического насилия полицейский режим в Москве – защищает. Может быть, у нас нет погромов потому, что у нас нет гражданского общества? (А вот обратное утверждение — неверно.) Судя по всем опросам и результатам голосований, наиболее готовы к политической активности русские нацисты. Давно открыли рот, только и ждут, когда плоды с дерева свободы посыплются. Но не только они… Воспользуются сладкими плодами свободы и экстремисты с противоположного «берега», хотя в массе своей приезжий с Кавказа – абсолютно общественно-пассивный советский человек. В Москве (да, наверное, и дома) он бесконечно далек от любой гражданской, политической активности. Торговая активность – да, уголовная – часто. Но никакой политики! Вышел из советского общества, пришел в российски-полицейское – какая политика, слушай?!.

А вот парижский араб, живя в гражданском обществе вполне граждански, политически активен – примеры этой активной гражданской позиции мы сегодня наблюдаем.

Значит ли это, что наличие гражданского общества – это «плохо», а его отсутствие – это «хорошо»? Детская постановка вопроса. Нет, это значит только одно – за всякое удовольствие надо платить. В парфюмерный набор гражданского общества входит и вонь от сгоревших автомобилей… не очень часто, раз в 20-30 лет. Впрочем, по мере ускорения великого смешения народов, это может ускориться…

Правда, есть и две другие проблемы.
Первая. Если усиление полицейского произвола и нарастание «скин-патриотизма» — лекарство от национальных бунтов, то… Вы предпочитаете такие лекарства или такую болезнь? Что касается меня, то я не готов ответить раз и навсегда. Ясно, что «обе хуже» — только это не ответ. Но, по крайней мере, надо видеть проблему. И понимать, что если для 5-10% интеллигентов здесь есть вопрос, то для 95-90% обывателей никакого вопроса тут нет. И их мнение решающее – демократия, друзья мои, демократия!..

Второе. Да, конфликт цивилизаций, да, столкновение этносов. Но… Может, не стоит хоронить западную демократию в сотый раз? Демократия в США пережила «черных пантер», в том же Париже – 1968 год, да поскребешь, много чего вспомнишь. И – ничего, стоит. Гибкая система. А вот жесткая полицейская вертикаль, она так: пока стоит – стоит, но уж когда рухнет – то рухнет (1917, 1989-1991 годы). Тоже немаловажная истина. Только… как же ее объяснить ксенофобски настроенному (не без оснований!), напуганному (не без оснований!) обывателю?

«Дело не в сухом расчете – дело в мировом законе». Не знаю, какова роль Администрации президента в демонстрации 4 ноября. Но знаю, что никуда мы, в России, от нарастающего напряжения при смешении этносов не денемся – это не зависит от чьей-то воли. Смешение-столкновение-борьба за «жизненное пространство» (буквально: из окраин – в центр).

Какой же рецепт ответа на вызовы времени есть в России – не идеальный, а вот сегодня, реальный, по мере поступления проблем? Как сохранить хотя бы это самое «единство страны»?
«Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и
Кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью, —
А там увидим, что прочней…

Отличное решение! Жаль, Тютчев не уточнил, когда мы это увидим…