Некоторое время назад я развлекался опросами, которые показали в самых разных аудиториях (до искренних охранителей включительно), что на вопрос «Кого бы Вы избрали президентом России — Путина, Медведева или кого угодно третьего?» от 40 до 65% респондентов отвечали «кого угодно». Причем, судя по комментариям, люди понимали, что «кем угодно» может действительно оказаться «кто угодно» — от Чикатило до Новодворской, а Кадыров с Немцовым выглядели для многих отнюдь не неприемлемыми вариантами.

Давно уже, признаться, занимает меня тема клиники в психологии Кремля. Клиники в самом первичном значении этого слова. Когда власть несет явный бред или доверяет носителям явного бреда. Последний случай — приговор полковнику СВР Александру Потееву. В приговоре — не в прессе, не в сплетнях — в приговоре написано, что изменник Потеев выдал Анну Чампен и остальных шпионов-клоунов.

Я хотел бы знать, как питается Геннадий Григорьевич Онищенко. Я хочу знать, что он ест на завтрак, на обед, полдник и ужин. Какой он пьет чай, кофе, где покупает рыбу, мясо и все остальное, что потом попадает в рот ему лично и членам его семьи. Не надо мне говорить, что заглядывать в чужие тарелки нехорошо. Здесь особый случай: Геннадий Григорьевич, если кто не знает, это главный государственный санитарный врач России...

Теперь мы знаем, какой фрукт в России самый дорогой. Это бананы. Они продаются по сто тысяч рублей за штуку. Кроме того, мы знаем, что наша футбольная власть — самая дешевая, потому что она вообще ни черта не стоит.

Скандал с Роберто Карлосом получился по-настоящему международным. Этого человека знают во всем мире. Не было в нашем футболе более знаменитого игрока.

В России — очередной скандал. Введение Единого госэкзамена обернулось тотальной коррупцией. Чего только не произошло! Учителя, диктующие ученикам ответы на вопросы тестов, — для улучшения оценок. Бородатые ученики вузов, сдающие ЕГЭ за школьников, и — венец наглости: группа «ВКонтакте», которая призвала учеников выкладывать вопросы в сеть, и тут же, вскоре, за умеренную плату можно было списать результат.

«Любой чиновник в любую минуту должен быть готов к уходу с госслужбы. Но логика чиновника — раз взялся за какое-то дело, то должен выполнять. Я морального права не имею сказать, что мне поднадоело и я пойду. Есть задачи, которые поставлены, и если президент РФ примет решение, что надо как-то переструктурировать, это значит, что как любой чиновник я этот пост покину. А до этого времени я работаю. Здоровье позволяет», — такое заявление сделал Фурсенко агентству РИА «Новости».

На Петербургском экономическом форуме Медведев взял реванш за провальную пресс-конференцию в Сколково и перехватил стратегическую инициативу у Путина при помощи комплекса широко разрекламированных мер. Они заставили забыть и натужный Народный фронт, и Агентство стратегических инноваций (региональная сеть которого, кстати, вполне может стать параллельной структурой власти Путина).

Последние события, связанные с «Известиями», вызывают у людей вроде меня смешанные чувства. Точнее всего мое смятение отражается знаменитым риторическим вопросом Станислава Ежи Леца «Что должен чувствовать человек, увидев любовника своей жены с другой женщиной?». В самом деле — что? В газету, которой я отдал почти 30 лет жизни, пришел человек, который выдворил её из родного дома, разогнал людей, трудившихся там годами, в одночасье переделал её внешность и поклялся в ближайший год круто изменить её содержание.

Сейчас очень модно критиковать существующий политический режим — и есть за что. Но почему-то дискуссия крутится в основном вокруг процедуры выборов, партийного строительства, судебной системы, свободы собраний и положения СМИ. На самом же деле, при всей важности перечисленных выше проблем российской жизни, из поля зрения выпадает другой — и по сути важнейший — факт: в результате той политики, которая проводилась все последние годы, Россия поставлена на грань социальной катастрофы.

Назначение великого голландца Руда Гуллита тренером грозненского «Терека» стало в свое время национальной новостью номер один. При этом о футболе говорилось постольку поскольку. Первое появление Гуллита в Грозном можно сравнить с приездом самой главной кинозвезды в Канны. Навалила тьма всякого народу, никогда про футбол не писавшего, и кадры с Кадыровым и Гуллитом, как выражались прежде, «облетели весь мир». Что, собственно, Кадырову и было нужно.