Разговоры об инновациях и модернизации, ставшие такой же безысходной отрадой правящей клептократии, какой когда-то были толки о развитом социализме, по умолчанию исходят из преобразующей роли технологий. Мол, заведутся где-то волшебным образом современные технологии, не успеют их выморить «проклятые бюрократы» (то есть партнеры по бизнесу и сослуживцы «новых маниловых») — «и, наверно, мне тогда станет легче жить», как пел когда-то Окуджава.

А вот я против закрытия казино. Мотивация мне понятна. Для благопристойного гражданина игра в однорукого бандита или бросание шарика до утра в надежде на счастливый «чет-нечет» — не самое лучшее занятие. И несть числа историям, когда жертвами лудомании становились отнюдь на богачи и бездельники — прожигатели жизни, а простые работяги и даже пенсионеры, получавшие свои копейки и тут же спускавшие их в автоматах. Потом начинавшие проигрывать вещи из дома. Потом и сам дом. И погибавшие от порочной страсти.

Кто бы сомневался в том, что Берни Мэдофф плохой парень. Никто этот факт даже не ставил под сомнение, включая судью в Манхэттене, который дал ему по полной за создание финансовой пирамиды, или схемы Понзи, как это называется в США. 150-ти лет за решеткой 70-летнему Берни хватит с лихвой, но это уже история, если учесть, что больше чем 15-20 лет он вряд ли проживет. Мэдофф, как известно, обманул инвесторов на 65 млрд долларов, заняв первое место в мире среди себе подобных.

Нынешний российский кризис стал иллюстрацией к библейскому тезису о том, что последние станут первыми. Впрочем, в России речь идет не о совсем последних людях, а о тех бизнесменах, которых год назад считали если не неудачниками, то, по крайней мере, не самыми успешными игроками. Они не вели активной экспансии, а напротив, избавлялись от части активов. Сейчас прошлогодние победители пытаются разобраться с многомиллиардными долгами, особенно печально выглядящими на фоне рухнувшей капитализации их компаний. А былые середнячки имеют на руках свободные средства, которые могут сейчас инвестировать — хотя и с оглядкой.

Российская интеллигенция привыкла полагать, что правящая клептократия использует Закон «О противодействии экстремистской деятельности» и 282-ю статью Уголовного кодекса так же, как при Сталине использовали 57-ю, а при Брежневе – 70-ю статьи. Между тем понятное отвращение, не позволяя слишком внимательно изучать соответствующие документы, мешает и осознанию их реального смысла и таящихся в них возможностей.

Договорившись с Казахстаном и Белоруссией о создании Таможенного союза, Россия фактически отказалась от вступления в ВТО. Как это ни парадоксально, но потеря невелика. Регулярные заявления о том, что разрешено большинство наиболее сложных вопросов, связанных со вступлением России во Всемирную торговую организацию, звучат на протяжении последних шести-семи лет. Каждый год замминистра экономического развития Максим Медведков, курирующий переговоры, лучится оптимизмом, обещая снять последние незначительные противоречия с отдельными участниками до конца года. Однако подходят назначенные сроки, и Медведков, с не меньшим оптимизмом, повторяет слово в слово прошлогодние обещания.

Казалось бы, что может связывать два столь далеко отстоящих во времени и в масштабе имени — великого русского поэта, которому на днях исполнилось 210 лет и действующего путинского министра? Разумеется, Александр Сергеевич, будучи «певцом империи и свободы», был-таки государственным чиновником (через силу и по материальной нужде), но это все же второстепенная сравнительная характеристика его и Кудрина.

Холодом и дождем встретил Санкт-Петербург участников Международного экономического форума, проходившего во второй столице России с четверга по субботу. Автор, прилетевший в тенниске из солнечного Лондона, где термометр перешагнул отметку в 27 градусов, изрядно подмёрз. Тем не менее, присуствие первых лиц государства, высоких международных гостей, глав «голубых фишек», гуру и пандитов в области экономической теории и бизнеса является достижением для России, особенно, когда на дворе такой кризис.

Принципиально важным отличием информационных технологий от индустриальных является качественно более высокая производительность, имеющая, к глубокому сожалению, внятные социальные последствия. Индустриальные технологии, нуждаясь в силу своей относительно невысокой производительности в максимальном вовлечении в производство всех членов общества (и даже членов зависимых обществ), являются объективным инструментом социализации.

Есть три агрегатных состояния экономики: твердое, жидкое и газообразное. Это, конечно, метафорически говоря. Твердое – это то, что в недрах. Если нефтяная вышка стоит в Нефтеюганске, в другом месте ее поставить нельзя. Жидкое – это услуги и всякое потребительское барахло. Тем, кто добывает нефть и получает за это деньги, нужны холодильники, унитазы, машины, кабели, рестораны и дома. И газообразное – это высокие технологии.