«Руки назад!»…
Всем известно, что именно в таком положении конвоиры водят заключенных.
Люди, у которых тюремный срок в далеком прошлом, машинально могут взять руки назад, прогуливаясь, например, по улице или бродя по комнате и о чем-то думая. Да и не сидевшие люди могут в задумчивости взять руки назад — что-то сосредотачивающее в этом есть…
Но только если добровольно берешь руки за спину.
А если их сковывают за спиной наручниками?
Тут уже никакой романтики, тут просто пытка. Попробуйте взять руки за спину и представьте, что они плотно прижаты друг другу на запястьях железными скобами. Долго ли телу будет не мучительно в таком положении?
Впрочем, до недавнего времени заключенным при этапировании все-таки защелкивали руки спереди. И то не всем, а тем, кто на особом счету. Да и положение о наручниках предписывает применять их, лишь когда заключенные «своим поведением дают основание полагать», что могут проявить агрессию или совершить побег. Ведь наручники — это спецсредство.
Потому я вздрогнула от неожиданности, когда увидела, как конвоир защелкивает Василию Андреевскому наручники за спиной.
Попыталась возмутиться. Ведь человек абсолютно мирный. Тихий, интеллигентный. Ни намека на агрессию, ни единого основания заподозрить склонность к сопротивлению в этом молодом человеке.
«Вы нарушаете закон», — попыталась я достучаться до совести конвоиров.
Те невнятно лепетали что-то насчет инструкции и продолжали свое.
«Статья у него тяжелая», — сказал мне кто-то из публики, привычный, наверное, к подобной практике.
На следующий день, когда в УДО отказали, я уже не говорила ни слова, просто смотрела в оцепенении, как без всякой причины защелкивают «спецсредство» на глазах у матери, как ни в чем не виновного человека уводят из зала суда — руки назад — в тесных наручниках.
Теперь о Василии Андреевском. Он попал в тюрьму в 19 лет. Сейчас ему 30. Лучшая часть жизни уже прошла в тюрьмах, на этапах, в зонах.
Долгие годы заключения — просто так, ни за что, просто потому, что надо на кого-то «списать» нераскрытое преступление — стали у нас какой-то кромешной обыденностью. И сколько трагедий, сколько судеб человеческих сломано этим чудовищным репрессивным механизмом… Кто подсчитает?
Василий Андреевский был приговорен к 13 годам заключения по ложному обвинению в убийстве. Судебная ошибка, как говорит его мама. Но ошибка — это случайность, нечто, совершенное по неведению. В деле же Андреевского судья не могла не ведать, что творит. Судебный подлог это называется, судебно-следственное преступление, а не ошибка.
У Василия была любимая девушка, у которой при невыясненных обстоятельствах убили маму. Не сумев найти настоящего убийцу, следователи решили «сделать» его из подручного материала. Арестовали Василия — почти что потерпевшего. Три дня чудовищных истязаний, пыток, дичайших угроз… Василия держали в клетке ОВД «Северное» в Медведково без воды и еды, насильно вливали в горло водку, жестоко избивали. О том, что такое возможно, Василий и знать не знал. Можно только вообразить его шок, потерянность и ужас. «Признание» выбили в конце концов под угрозами в адрес его матери. Вчерашний школьник, студент первого курса, положительный и талантливый юноша без вредных привычек на долгие годы стал зэком.
В безнадежных попытках найти правду его мама Тамара Андреевская постепенно втянулась в общественную деятельность, стала активистом движения «Русь сидящая», участником круглых столов и эфиров о нашей безнадежной судебно-следственной и тюремной системе. Ей не перечислить в двух словах всех вопиющих правовых нарушений, с которыми осудили ее сына. Вот лишь несколько.
В приговоре написано, будто убийство произошло 19 мая 2002 года в середине дня (когда Василий заходил в квартиру убитой), но тело нашли 21 мая, а 19-го и 20-го множество свидетелей видели женщину живой, о чем дали показания. Все данные, изъятые с места преступления в первый день следствия (отпечатки пальцев, следы крови и т.д.), были уничтожены Бабушкинской прокуратурой задолго до суда якобы по причине аварии в камере хранения — но ни о какой аварии акта в деле нет. Ни результатов исследований, ни экспертиз в деле тоже нет…
И это лишь малая толика из перечня грубейших судебно-следственных нарушений.
Суд не установил мотива преступления — так его и не было. Преступление было совершено другим лицом, оставшимся безнаказанным.
После отказа Андреевского от показаний, полученных с применением жесточайших пыток, ни суд, ни следствие даже не попытались рассмотреть другие версии преступления.
Европейский суд по правам человека вынес решение в пользу Андреевского, но ни освобождения Василия, ни отправки дела на доследование Тамаре Андреевской добиться на основании этого решения не удалось. Только деньги поспешно выплатили — и все.
Между тем подошел срок условно-досрочного освобождения.
Но ведь Андреевский не признает вину… Отказ.
Второй раз суд отказал Андреевскому в УДО в сентябре 2011 года.
Когда в третий раз были поданы документы на УДО, Тамару Андреевскую насторожил следующий факт: долгие годы ее сын провел в ИК-10 Саратова, однако в марте 2012-го его внезапно перевели в следственный изолятор, якобы для дачи свидетельских показаний по какому-то делу. Однако ни на один допрос ни разу не вызвали. Оставалось недоумевать, зачем же перевели из колонии человека, только что подавшего на УДО. Пока бумаги дошли до суда Кировского района Саратова, в котором находится СИЗО, прошло время, заседание состоялось только 5 июня, более месяца спустя после даты, назначенной судом Ленинского района в ИК-10.
Начало судебного заседания обнадежило: судья Богданова допустила в качестве защитников наряду с адвокатом Тамару Андреевскую и меня, несмотря на возражения прокурора и представителя СИЗО. Михаил Трепашкин, адвокат Андреевского, приехать из Москвы на заседание не смог, в процессе участвовал саратовский адвокат Гулиев.
Оказавшись за столиком адвоката, я увидела своего подзащитного близко: скромный, интеллигентный парень, на которого, впрочем, наложила тень закалка немыслимыми испытаниями. Прямой, открытый, немного грустный взгляд человека, утратившего веру в справедливость, но не утратившего — в добро.
«Неужели же не отпустят?» — подумалось мне, и как-то стало не по себе.
Ведь вообще ни в чем не повинный человек, жертва оборотней в погонах районного уровня. Неужели не вытащить?..
Судья Богданова зачитала ходатайство Михаила Трепашкина. Затем были оглашены характеристики. Никаких оснований не отпустить Андреевского условно-досрочно нет: ни одного взыскания, ни замечания, 22 поощрения за 7 лет пребывания в колонии, которая славится придирчивостью администрации.
«В ИК-10 очень легко схлопотать замечание и очень трудно заработать поощрение», — сообщает адвокат Гулиев, хорошо знакомый с местными порядками.
Но прокурор против, представитель места лишения свободы — против. Судья спрашивает: вы характеризуете его положительно — и вы против?
Представитель администрации СИЗО-1 — безликий конвоир с бесцветными глазами, хмуро и презрительно глядящий в сторону заключенного — выдает тираду: Андреевский, оказывается, должен «твердо встать на путь исправления». В характеристике написано: «встал на путь исправления». А есть более высокая степень: «твердо встал…» Ее он не достиг.
Что же нужно сделать для того, чтобы написали «твердо»? Ответа на этот вопрос мы от представителя СИЗО-1 так и не добились.
Прокурор Гончаров находит еще одну придирку: Андреевский работает на уборке территории бесплатно.
«А на оплачиваемую работу вы пытались устроиться? Есть в деле ваши заявления об устройстве на такую работу?» — настойчиво спрашивает он Андреевского.
Василий объясняет, что количество рабочих мест ограничено, половина зоны не трудоустроена, и на оплачиваемую работу берут прежде всего тех, у кого в приговоре есть денежный иск. Кроме того, в колонии всего две специальности: «швея» и «металлообработка», его это не увлекают, ему больше по душе в школе помогать учителям, участвовать в учебном процессе, оформлять методические материалы, писать сценарии. Он увлечен педагогикой…
«Почему вы хотите быть педагогом?» — спрашиваю я.
«Чтобы мир делать лучше…»
На следующий день судья Богданова тихой скороговоркой огласила в зале Кировского районного суда Саратова отказ Василию Андреевскому в условно-досрочном освобождении.
…Вернувшись из Саратова в Москву, мы с Тамарой Андреевской прямо с Павелецкого вокзала поехали в Мосгорсуд, где в тот день разбиралась кассация на приговор Алексея Козлова.
Заседание к тому времени уже прошло, люди ждали в коридоре решения суда. Какой же контраст они являли собой — те, кто пришел поддержать незаконно осужденного бизнесмена — грубоватым судебным приставам и охранникам...
Когда открылись двери и все желающие с трудом уместились меж скамьями в зале, судьи огласили свое решение оставить неправосудный приговор в силе так быстро, что вряд ли это заняло полминуты. Они удалялись уже, когда вышедшая из оцепенения публика проскандировала им вслед: «Позор!».
Какая-то иностранка недоумевала: как такое возможно, чтобы человека вновь приговорили к тому же наказанию по тому же обвинению после того, как приговор отменил суд высшей инстанции? Такое невозможно нигде, у женщины из Европы это не укладывалось в голове.
У меня, надо сказать, тоже.
Алексей Козлов, между тем, нисколько не унывая, улыбался публике и любимой жене, радостно махал рукой из своего стеклянного застенка.
Но каково же было мое изумление, когда вооруженные конвоиры попросили у этого добрейшего человека взять руки назад и защелкнули их сзади наручниками через отверстие в «аквариуме». Только после этого они открыли дверь и вывели Алексея Козлова — руки назад, плотно сцепленные наручниками на запястьях — из зала суда под дулами автоматов.
Он и в этом положении продолжал радостно улыбаться людям…
Об Андреевском мне сказали: статья тяжелая.
А здесь?..
Наручники — спецсредство, разрешенное к применению только в особых случаях…
Может быть, «особым случаем» теперь считается непризнание вины? Или обращение в Европейский суд? Или просто интеллигентность, вежливость и доброта?
Два дня подряд — два разных города и разных суда, но одна картина: интеллигентные, творчески одаренные люди на скамье подсудимых и в пыточных наручниках под дулами автоматов. А приговаривают их, осуждают и уводят из зала суда безликие существа, подчас с лицами уголовников… «Руки назад!».
29 июня Тамара Андреевская подала в канцелярию Кировского суда Саратова развернутые кассационные жалобы на отказ в УДО, в том числе и мою.
