Сериал «Горец», или «В живых останется только один»

В Москве, на Ленинском проспекте, у дома номер 37, при задержании застрелили Мовлади Байсарова, бывшего охранника Ахмат-Хаджи Кадырова, бывшего командира т.н. нефтеполка. Задерживал чеченский ОМОН, московский УБОП и спецназ. Байсаров живым не дался, погиб как настоящий чеченец: возле трупа еще минут сорок бродили, огородив место и не решаясь подойти из-за валявшейся рядом выхваченной им гранаты.
Мовлади Байсаров поссорился с Рамзаном Кадыровым еще в 2004-м году, когда нефтеполк Байсарова попытался стребовать денег за проезд с кого-то из родичей Кадырова: тот вез три грузовика выкопанных из земли труб. Последовала обычная разборка, ничем в принципе не отличающаяся от тех, которые вели где-нибудь в XII веке в Англии знатные норманские бароны, разве что вместо мечей и стрел были автоматы. И Байсаров убыл в Москву.
Вдруг, пару месяцев назад, он внезапно активизировался и стал давать интервью в прессе, что для чеченца довольно необычно. Горцы – они не жалуются. В конце концов, чеченец это или певица Валерия, у которой сложности с мужем?
Более того — в этих интервью политические нападки на Кадырова перемежались с глубоко личными. Это было еще более странно. Ведь Мовлади Байсаров – это не Пол Хлебников. Не наивный американец, который не знает, как на Кавказе чтут онтологическую ценность базара и личных оскорблений не прощают – особенно если они не заслуженны.
Чем кончится дело, стало ясно еще в середине прошлой недели, когда байсаровский нефтеполк был разоружен в Чечне, а у самого Байсарова в Москве сняли личную охрану, что автоматически делало его приговоренным. Это был конец сериала «Горец». «В живых останется только один».

Возможностей выскочить из этой ситуации у Байсарова, похоже, уже не было: то ли он не видел ее, упоенный обещаниями, то ли личная гордость не позволяла.
Надо сказать, что таких историй во взаимоотношениях силовиков и карт, возомнивших себя игроками, хватает. Есть история г-на Голубовича, который рассказал о том, как его отравил ЮКОС – а после Голубовича взяли и задержали в Италии по запросу Генпрокуратуры. Есть история г-на Вексельберга, который обиделся на АВИСМУ и сделал все, для того чтобы государство АВИСМУ купило с его помощью. А когда дошло до самой покупки, Вексельбергу не досталось от АВИСМЫ ничего.
Но на Кавказе таких историй особенно много: может быть, потому, что горец, безжалостный и хитрый в горах, не особенно силен в интригах, и любое застольное вранье воспринимает как данное ему слово. Горец знает, что за слова отвечают и не знает, что за слова отвечают только в горах, а не на Лубянке.
Несколько таких историй я наблюдала своими глазами. Покойный Станислав Дерев, один из лучших бизнесменов не только Карачаево-Черкесии, но и всего Кавказа, кавказский Генри Форд, последние несколько месяцев своей жизни ждал, что его вот-вот назначат президентом КЧР. Это было заведомо невозможно, хотя бы в силу личных отношений между Козаком и Деревым; но ведь у Козака в Кремле масса недоброжелателей, начиная с г-на Сечина. И вот Дерев ездил в Москву и ждал назначения, кто-то в нем эту мысль все время подогревал. Не дождался – умер от внезапного инфаркта.
Сайгидпашу Умаханова, легендарного мэра Хасавюрта, одного из лидеров аварской оппозиции, два года назад вызвали в Кремль. «Ты тут пошуми немного», — предложили, — «Нам надо снять главу Дагестана Магомедали Магомедова, помоги нам митингом». Митинг созвали. Двадцать тысяч вооруженных аварцев в Хасавюрте скандировали на площади: «Кто убил Магомедсалиха Гусаева?» «Магомедали!» и так далее. Встревоженный г-н Магомедов поехал в Кремль – договариваться. Договорился, видимо, потому что Умаханова позвали снова и сказали: «Спасибо, ты задачу выполнил. Больше не шуми». Кстати, история эта, по дагестанским понятиям, вполне могла кончиться, как байсаровская. Не кончилась только потому, что Умаханов, в отличие от Байсарова, на личности не переходил и главу Дагестана желтым земляным червяком не называл. (Обвинения в убийстве не в счет. В непубличном виде это почти комплимент.)
Козак потом настоял-таки на снятии Магомедали Магомедова. Но, уверяю вас – мэра Хасавюрта разводили совсем другие люди.
Какие последствия могут иметь такие разводки – объяснять не надо. На Кавказе – это даже не эксперименты с пороховой бочкой. Это эксперименты с ядерной бомбой.
Иногда через такие разводки вымогают денег (порой даже от обеих сторон, от одной – за назначение, от другой – чтобы не назначили); иногда их устраивают, чтобы попугать, заставить договориться, прийти с дарами к кому надо. На то и щука, чтобы карась не дремал. Иногда просто из стремления попрактиковаться — не пропадать же ремеслу, выученному на должности какого-нибудь главы парткома в посольстве - как натравливать друг на друга сотрудников.
Это то, что заменяет в России политику, потому что какие-то стратегические задачи, плохие ли, хорошие ли, в Кремле, похоже, ставит себе один президент Путин.
А у всех остальных вместо политики – разводка. Не всегда это даже деньги, иногда это спорт.
Но всегда жертва такой разводки – это именно жертва, напрасно полагающая, что она союзник. Карта, а не игрок. Пешка, а не шахматист. О том, во сколько ценили жизнь Байсарова, свидетельствует то, что его лишили охраны.
Клиентов много. Очередь из желающих не иссякает.
Но каждый, кто хочет договориться и принять участие в торгах – на должность президента республики или лучшего друга силовиков — всегда в конце обнаруживает, что он – не участник торгов. Он – товар, которым торгуют.