КОММЕНТАРИИ
В Кремле

В КремлеУпущенный шанс

12 АПРЕЛЯ 2005 г. АЛЕКСАНДР ЧЕРКАСОВ
Newsru.com.ntv

В воскресенье, 10 апреля, в Москве было совершено жестокое убийство. На глазах у четырёхлетней девочки киллер расстрелял её отца, мужчину 65 лет, смертельно ранил 28-летнюю мать (та потом скончалась в больнице) — и скрылся с места преступления. Что говорить, трагедия: наёмный убийца вмиг разрушил маленький счастливый мир, и это само по себе вызывает сочувствие.

Кроме того, убитый, Андрей Васильевич Трофимов, до недавнего времени занимал немалую должность в компании "Фининвест" — возглавлял службу безопасности. В марте в подведомственном ему здании вроде бы обнаружили муляж взрывного устройства, после чего Трофимов со своего поста и ушёл. И вот теперь убит рядом с собственным черным Jeep Cherokee — будто место действия не Москва "нулевых", а "бандитский Петербург" девяностых.

Но вовсе не это обстоятельство сделало убийство на Клязьменской улице главной новостью прошедшего воскресенья, а последняя должность покойного на госслужбе — начальник управления ФСБ по Москве и области. Он получил ее в конце 1994-го, заступив на место "демократа в штатском" Евгения Савостьянова. Последний проштрафился отнюдь не бездарными чекистскими играми с чеченской оппозицией, приведшими к провалу штурма Грозного в ноябре 1994-го и началу "первой чеченской", а тем, что 2 декабря опрометчиво вмешался в наезд коржаковских молодцев из Службы безопасности президента на офис "Моста". А Трофимов всегда поддерживал с Коржаковым хорошие отношения. Были и общие дела: 4 октября 1993-го, когда подчинённый Коржакову спецназ брал Белый дом, Трофимов участвовал в аресте Руцкого и Хасбулатова. А до этого, с января 1992 года, генерал руководил Управлением по борьбе с контрабандой и коррупцией Министерства безопасности России — как раз в это время раскручивались компрометирующие противников Ельцина дела о "трасте Руцкого" и всё такое...

Потом, в мае 1994-го, Трофимов стал заместителем начальника Академии Федеральной службы контрразведки, руководил курсами повышения квалификации руководящего состава. В отставку покойный был отправлен 20 февраля 1997-го с мотивировкой "за грубые нарушения, вскрытые проверкой Счетной палаты РФ, и упущения в служебной деятельности". Писали, что в декабре 1996-го органы МВД вышли на наркодилера, по совместительству работавшего у Трофимова старшим следователем по особо важным делам. Но все сходились во мнении: то был лишь повод, причина же — опала Коржакова, случившаяся в июне 1996-го, после истории с "коробкой из-под ксерокса" и полумиллионом долларов. Трофимов курировал расследование этого дела — что, видимо, и предрешило его отставку.

Впрочем, знаменит Андрей Васильевич стал гораздо раньше, ещё в семидесятые годы, когда сделал карьеру от следователя до начальника Следственного отдела Управления КГБ по Москве и области — в этом качестве он не раз фигурировал в "Хронике текущих событий".

"27 августа [1972г.] подвергнут обыску и аресту ЮХНОВЕЦ Ю.И. Обыск проводили лейтенант КАТАЛИКОВ, ВДОВЕНКО, МАРТЫНОВ, старший следователь ТРОФИМОВ с 9 до 15 часов. Изъяты "Хроника" N 26, песни ГАЛИЧА, "Посев" и фотография Достоевского" (Хр. 27). Этот анекдотический эпизод всплывёт потом в пьесе Юлия Кима: «Это же Достоевский!» — «Да? А мне кажется, что Солженицын!».
А в декабре 1974-го Трофимов общается с редактором "Хроники" Сергеем Ковалёвым: "26 декабря следователь ТРОФИМОВ по телефону пригласил КОВАЛЕВА зайти в любое удобное для него время за паспортом и для короткого, "минут на 10", разговора. 27-го КОВАЛЕВ пришел на Лубянку к 10 часам утра. Вечером стало известно о его аресте" (Хр. 34). На свободу Ковалёв вышел не "через 10 минут", а через десять лет.

Потом Трофимов — уже начальник, не актёр, а режиссёр, и виден лишь на заднем плане. "Хронику" добивают, 1 ноября 1979 года арестовывают ее редактора Татьяну Великанову, по Москве проходит волна обысков: "...Проводивший обыск [у СОКИРКО] ст. лейтенант ЗОТОВ ... адресовал его к зам. начальника следственного отдела Московского УКГБ майору ТРОФИМОВУ..." (Хр. 54).
Трофимов же, кстати, вёл дело единственного устыдившегося чекиста — своего однокашника капитана Виктора Орехова, предупреждавшего диссидентов об обысках: этот "Клетошников" получил тогда восемь лет.

Заметим, что параллельно в Питере сходную карьеру делает Виктор Васильевич Черкесов. Они не оперативники, а следователи, и лишь оформляют "в соответствии с советским законодательством" работу своих коллег из идеологического Пятого управления. Кроме следователей, в преследованиях инакомыслящих участвовали оперативные работники — те преобладали численно, проводили наиболее "грязную" работу, не фиксируемую, однако, в документах. По сравнению с ними Трофимов, как и Черкесов, были мало-мальски юридически грамотны...

Вот таких вот "грамотных юристов" чохом утвердила и оставила в 1992 году в органах специальная комиссия. В комиссию, между прочим, входил и тот самый Сергей Адамович Ковалёв, к тому времени — депутат Верховного Совета. Никакой люстрации, никакого отстранения политической полиции от власти или от бизнеса в девяностых не было. Место себе нашли, кажется, все. Например, Павел Иванович Александровский, следователь КГБ, ведший в начале 70-х дело Виктора Красина, — стал экспертом у Александра Руцкого. Филипп Денисович Бобков, с шестидесятых годов курировавший все политрепрессии, пристроился при бизнесе — в группе "МОСТ"...

Что вы теперь ответите, если вам скажут, что в девяностые у власти были демократы? Никакой принципиально иной элиты в России не существовало — всякую альтернативу, любое инакомыслие десятилетиями выпалывали и выкашивали: на одного посаженного приходилась сотня "профилактированных". А те, кто руководил такой "профилактикой", наоборот, получали карьерный ход — как Гавриил Попов, прорабатывавший Университет в 1958-м, после "дела Краснопевцева", или Руслан Хасбулатов, "просеивавший" тот же МГУ после "митинга гласности" 5 декабря 1965 года. Эти, правда, всё делали легально и открыто. А были у КГБ и негласные сотрудники — их связи с органами зачастую прерваны не были, и теперь уже они пристраивали у себя под боком бывших "кураторов".

Получается, девяностые были продолжением восьмидесятых, да и теперь все то же. И сам Владимир Путин выглядит как перископ у подлодки, временно ушедшей под воду, а теперь всплывшей. И бандитский беспредел продолжается — присутствие в нашей жизни "работников невидимого фронта" его не предотвратило и не остановило.

...А Андрей Васильевич Трофимов мог бы остаться в живых — если бы вовремя ушёл, тогда, в начале девяностых, когда у страны был шанс расстаться со своим прошлым.

Автор — член правления общества "Мемориал"



Версия для печати