Практически в каждой из газетных статей, посвященных последним решениям министра обороны Анатолия Сердюкова, без конца повторяется слово «реформа». Но если ограничиться лишь констатацией мер, пусть даже мер чрезвычайно радикальных, по сокращению численности офицерского корпуса (со 355 тысяч до 150), воинских частей (в сухопутных войсках с 1890 частей и соединений до 172, в ВВС — с 240 до 120, в ВМФ — с 240 до 123), военных вузов (с 65 до 10) — это вряд ли можно назвать настоящей реформой.

В конце концов, случались в истории наших Вооруженных сил сокращения и покруче. Вспомним хотя бы, как Хрущев сокращал армию на миллион двести тысяч человек — из них полмиллиона офицеров. Но при этом Вооруженные силы не переставали быть массовой мобилизационной армией эпохи Второй мировой войны. Собственно говоря, таковой российская армия, несмотря на сокращения, оставалась по сей день.

Сконцентрировавшись на рассказе о грядущих сокращениях, которые должны завершиться к 2012 году, Анатолий Сердюков практически ничего не сказал о возможных качественных изменениях. Без кардинальных перемен армейская бюрократия быстро восстановит утраченные позиции.

Попробуем с этой точки зрения проанализировать данные о грядущих сокращениях офицерского корпуса. Замечательно, что военное ведомство решило наконец-то изменить безумную ситуацию, когда на одного офицера приходилось два солдата, а полковников всего в два раза меньше, чем лейтенантов. Поэтому количество полковников предполагается сократить почти в три раза (с 25 тысяч до 9), а майоров — в четыре раза (со 100 тысяч до 25 тысяч). При этом число лейтенантов должно даже увеличиться (с 50 до 60 тысяч). Это вполне естественно, если учесть, что министр решил ликвидировать кадрированные воинские части и военные «конторы», коим нет числа.

Однако тут просматриваются очевидные проблемы. Если из 205 тысяч сокращаемых вычесть «двухгодичников», а также тех, выслужил положенные сроки и должен быть уволен с соответствующими льготами, остаются еще 117 тысяч майоров-подполковников, прослуживших 10-15 лет. Если делать все по закону, то увольнять их придется по статье «оргштатные мероприятия», что потребует и выплат единовременного пособия в довольно больших размерах, и, главное, предоставления жилья. Как ни крути, это потребует огромных финансовых средств. Сердюков говорит лишь о том, что им будет предоставлена возможность занять гражданские должности и пройти переквалификации. Не факт, что в условиях экономического кризиса эти люди найдут на «гражданке» соответствующие доходы. А сто тысяч 30-40-летних мужиков, обозленных на власть — довольно мощный взрывчатый материал. Аналогии с Веймарской республикой очевидны.

Но главное даже не это. До недавнего времени избыточное количество старших офицеров, как и наличие кадрированных частей объяснялось самим характером наших Вооруженных сил. Отражать военную угрозу предполагалось путем массовой мобилизации. И как раз избыточные в мирное время офицеры должны принять под свою команду полки и дивизии резервистов, которые получат технику и вооружение со складов кадрированных частей. Очевидно, что массовое сокращение офицерского корпуса означает конец концепции массовой мобилизации. Более того, только что было объявлено, что Генштаб намерен ввести добровольную оплачиваемую службу для тех, кто захочет быть резервистами. Таким образом, отвергнут важнейший аргумент сторонников призывной армии, утверждавших, что она дает военную подготовку всему мужскому населению страны, что позволяло генштабистам, в свою очередь, считать всех российских мужчин подготовленным резервом.

Однако с помощью несложных арифметических подсчетов выясняется, что в «новой» российской армии должны служить около 550 тысяч призывников. Причем все части и соединения перейдут в категорию постоянной готовности, что по идее предполагает готовность к немедленным действиям. Получается, что многие из этих соединений будут сформированы из солдат-срочников. За полгода они получат некую подготовку в учебках, а потом еще шесть месяцев будут служить в частях постоянной готовности. Остается только гадать, что за готовность будет у частей, где половина личного состава меняется каждые полгода. Следует учесть также, что к 2012 году (именно к этому времени сокращения должны быть завершены) количество юношей, достигших 18-летнего возраста, фактически сравняется с необходимым количеством армии призывников. Если фактически произошел отказ от массовой мобилизационной армии, то призыв теряет всякий смысл. И я не исключаю, что массовые сокращения офицеров происходят перед массовым сокращением призыва. Понятно, что ни о какой миллионной армии в этом случае речи не идет.

Столь же противоречивы и решения, связанные со структурой командования и организацией Вооруженных сил. Можно только приветствовать сокращение наполовину «Арбатского военного округа»: Министерства обороны, Генштаба, прочих органов военного управления. Однако загадкой остается фраза министра о том, что их функции и задачи останутся неизменными. Если так то, даже если объявленное сокращение и будет произведено, довольно скоро численность офицеров снова возрастет.

Та же история и с переходом от четырехуровневой системы организации Вооруженных сил (военный округ — армия — дивизия — полк) на трехуровневую. Останутся военные округа, но взамен армий и дивизий появятся оперативные командования и бригады. Переход от дивизий и полков к бригадам понятен. В локальных конфликтах бригада с соответствующими средствами усиления эффективнее дивизии с ее громоздкой организационной структурой. Но создавать оперативное командование следует только в том случае, если оно объединит силы разных видов и родов Вооруженных сил. Сейчас это происходит на уровне военного округа. В результате неизбежно дублирование функций. И это при том, что количество подчиненных частей и соединений кардинально уменьшится.

Если учесть, что при столь массовых сокращениях офицерского корпуса количество генеральских должностей уменьшено всего на 20 процентов, то получается, что сокращения тем радикальнее, чем меньше они задевают непосредственные личные интересы высшего командного состава. Для генералов сохраняются и звания, и должности. Можно предположить, что все это делается для того, что бы хотя бы на первых порах уменьшить сопротивление генералитета. Однако опыт предыдущих попыток реформирования показывает: армейские начальники прекрасно умеют оборачивать компромиссы в свою пользу, сводя на нет весь реформаторский порыв.

Пока можно констатировать: общий замысел реформ (если таковой существует) до конца не ясен. Кардинальные сокращения численности подрывают идею массовой мобилизационной армии, но открытого отказа от нее не происходит. В таком случае Россия может получить уменьшенную в пять раз и абсолютно неработающую копию Советской армии.   

Наконец, совершенно непонятно, откуда в условиях ухудшающейся экономической ситуации одновременно найдутся деньги на масштабные организационные мероприятия и на безумные планы строительства авианосцев, подводного флота, самолета 5-го поколения, воздушно-космической обороны и т.д. Создается впечатление, что военное планирование находится в противофазе — одни замыслы явно противоречат другим.