Комментарий Льва Пономарёва – специальная тема

Не преувеличу, если скажу, что важнейшее событие, которое сейчас происходит в стране, — это второй процесс над Платоном Лебедевым и Михаилом Ходорковским. То, как будет проходить этот процесс, и то, как он закончится, непременно окажет огромное влияние на всю Россию. Поэтому российские участники Международного комитета защиты политзаключенных и Движение «За права человека» 27 марта провели в Музее и общественном центре им. А.Д. Сахарова Общественные слушания «Второй процесс Ходорковского и Лебедева: инерция репрессий или шанс для правосудия?». Подробная стенограмма слушаний после обработки обязательно будет опубликована на сайте Движения «За права человека». Пока же я хочу познакомить читателей «ЕЖ» с некоторыми наиболее важными выдержками из выступлений, чтобы все, кто неравнодушен не только к их судьбе, но и к будущему России, смогли как можно быстрее включится в кампанию по их поддержке.

Цель этих слушаний была в том, чтобы подвести итоги предварительных судебных слушаний по делу, изложить позицию адвокатов и обвиняемых, дать возможность публично обосновать свою позицию тем, кто убежден в политической мотивированности обвинения, а следовательно, в избирательности применения правосудия в данном процессе; чтобы привлечь внимание общественности, дать старт общественной кампании мониторинга процесса (посещение заседаний суда общественными и политическими деятелями, правозащитниками, экспертами, деятелями культуры и журналистами).

Слушания прошли для консолидации наших усилий. Каждый, кто на них присутствовал, высказывал и высказывает свою точку зрения и так. Но власть пока глуха к этим высказываниям. И мы считали необходимым в момент, когда начинаются основные слушания, собрать общественность и, с одной стороны, высказать свое отношение к предварительным слушаниям, с другой — договориться о том, как мы будем вести себя дальше.

Вот фрагменты выступлений некоторых участников.

Людмила Алексеева, председатель МХГ: «Я не хочу говорить, какое огромное значение не только для каждого из нас, но и для страны, не побоюсь сказать, для мира имеет этот процесс. Если он пройдет так же, как первый, то, во-первых, позор на все наши головы. Во-вторых, нет у нас тогда никаких надежд на то, что мы нормально выберемся из кризиса, на то, что мы в обозримое время станем нормальной страной. Если же случится нечаянная радость и процесс кончится оправданием (будем реалистами — будем требовать невозможного), это значит, не только у каждого из нас, у нашей страны есть будущее».

Елена Липцер, адвокат Платона Лебедева: «…Мне хотелось бы просто показать, почему мы считаем, что это дело придумано и имеет большое значение. И начну я с того, что обвинение по этому делу было предъявлено нашим подзащитным далеко от города Москвы, в городе Чите, в феврале 2007 года. Хотя это дело было возбуждено против Лебедева в декабре 2004 года. И в 2005 году, когда наши подзащитные были еще в Москве, по первому делу, они были уведомлены о том, что возбуждено какое-то ещё уголовное дело, не очень понятно какое. Это все, что было известно. И мы считаем, что если уже тогда у обвинения были подозрения в том, что наши подзащитные что-то совершили незаконное, то именно тогда и должны были быть предъявлены новые обвинения. Этого сделано не было, наши подзащитные после вступления приговора Мещанского суда в силу, были отправлены отбывать наказание один в город Краснокаменск, другой в поселок Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. То есть, как вы понимаете, очень далеко от Москвы, в нарушение всех законов. Но это было сделано. И в течение более двух лет ни они, ни мы ничего не знали о том, каким образом идет расследование этого второго уголовного дела. То есть расследование шло, можно сказать, тайно от нас и наших подзащитных. И сейчас нам понятно, что власть не знала, что же им такое предъявить для того, чтобы начать новый судебный процесс. И показать обществу, что они виновны еще в каком-то чудовищном преступлении…

…Власти решили скорректировать свое отношение к этому обвинению и не придумали ничего лучше — я утверждаю, что это придумано, — как сказать, что наши подзащитные украли 350 миллионов тонн нефти. Это, понимаете, просто не поддается пониманию. И Платон Леонидович все время просит объяснить, где он ее украл, когда, каким образом и как вообще можно, в принципе, украсть такое количество нефти. Но наши с вами оппоненты абсолютно не смущаются и продолжают это утверждать — я имею в виду государственных обвинителей, которые поддерживают обвинение в суде, они полностью согласны с тем обвинением, которое написали в обвинительном заключении следователи. И они будут его поддерживать в суде, ни на йоту от него не отступая.

…Обвинение абсурдно, потому что невозможно украсть такое количество нефти. И все эти годы нашим подзащитным вменяется то, что они украли нефть, которую ЮКОС добывал с 1998 по 2003 год. То есть все это время ЮКОС существовал, работали предприятия, люди получали зарплату, все это время ЮКОСом платились налоги. И, собственно говоря, ЮКОС был в итоге обанкрочен в связи с тем, что ему были предъявлены недоплаченные налоги. Как можно платить налоги из того, что было украдено? Не говоря уже о том, что Платон Лебедев даже не был руководителем ЮКОСа, он с 1999 года вообще не работал ни в одной российской компании. Поэтому вменять ему, что он, используя свое служебное положение, что-то украл — это просто невежество…»

Наталья Терехова, адвокат Ходорковского: «…Дело, которое сейчас находится в Хамовническом суде, — это дело знаковое, и оно имеет и будет еще иметь последствия, которые будут сказываться на нашем обществе в целом…

…Мне хотелось бы сказать, прежде всего, по просьбе Михаила Борисовича, о том, что в данном случае мы выступаем, и Елена Липцер, и все защитники Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, не просто как защитники конкретных лиц. Мы должны предостеречь общество от тех последствий, которые могут возникнуть, если прокуратура не будет обеспечивать законность и обоснованность обвинения, а суды, забывая о законе и совести, будут выполнять роль стороны обвинения и соответственно принимать обвинительный уклон…

…Одно последствие мы уже имеем — это налоговая вакханалия. Налоговые органы получили право проверять все организации и учреждения без ограничения сроков. То есть трехгодичный срок был фактически нарушен и отменен. Сегодня уже упоминалось о том, что Ходорковский и Лебедев были направлены в так называемый «географически близкий к Москве регион России» для отбывания наказания — Харп и Краснокаменск Читинской области. На тот момент действующая редакция Уголовно-исполнительного кодекса не позволяла этого делать. И поэтому адвокаты обжаловали данное решение в Замоскворецком суде. Помимо того что адвокаты получили отказ, мы еще получили и новую редакцию статьи Уголовно-исполнительного кодекса, по которой теперь на совершенно законных основаниях служба исполнения наказания может отправлять людей для отбывания наказания в различные регионы России по своему усмотрению. О чем можно еще вспомнить по первому делу, какие последствия оно имело для всех? Действующее законодательство теперь позволяет лиц, отбывающих наказание, содержать в условиях тюрьмы, несмотря на то, что им определен режим колонии общего режима, либо в колонии-поселении. Такая ситуация складывается и в отношении наших подзащитных…

…Если такая ситуация будет сохраняться, то мы получим прецедент, который будет растиражирован, как я уже говорила, в сотнях и тысячах уголовных дел. В таких же количествах мы будем исчислять лиц, незаконно осужденных. У меня имеются основания об этом говорить. Во-первых, что представляет собой «организованная группа» в уголовном деле по обвинению Ходорковского и Лебедева? Я вам приведу цитату из обвинительного заключения: «Все члены организованной группы работали в зависимых и соподчиненных между собой структурах, что обуславливало их постоянную связь между собой и четкое распределение ролей в соответствии с должностными обязанностями». То есть критерии объединения в организованную группу такого обвинения очень просты. Люди работали в одной организации, а обязанности у них распределялись согласно должностных инструкций. Это очень опасная вещь, и все мы должны это понимать. Если мы работаем в одной организации, в одной структуре, если мы живем одной семьей и даже ходим в одну ясельную группу, то мы организованная группа. И соответственно нам можно дать только одно название — преступная…»

Ольга Кудешкина, юрист, судья Мосгорсуда в отставке:

«…Исходя из того, как было проведено предварительное расследование, а здесь об этом много говорили, отмечу многочисленные процессуальные нарушения, которые были допущены в ходе предварительного расследования. Даже то, каким образом определялась территориальная подсудность суда, то есть то, что суд никаким образом не ответил, не мотивировал свое решение в этой части, уже вызывает сомнения в том, что суд будет действительно объективно, всесторонне и законно рассматривать это дело. Кроме того, я думаю, что защита, наверное, обжалует это решение суда. Почему? Потому что раньше дело в отношении руководителей и сотрудников ЮКОСа рассматривали по территориальной подсудности в Мещанском суде. Сейчас защита говорит, что нет ни одного эпизода, который был бы совершен на территории Хамовнического суда, но, несмотря на это, избрана территориальная подсудность Хамовнического суда. А это очень и очень серьезный момент…»

Владимир Милов, президент Института энергетической политики: «Я постараюсь быть кратким, потому что вообще все, что у нас происходило по первому делу против Ходорковского и Лебедева и, в особенности, происходит по сегодняшнему второму процессу, это полное издевательство над здравым смыслом. Я только несколько цифр вам назову для того, чтобы было понятно, с какой, собственно, проблемой мы имеем дело. ЮКОС в период 2000-2002 годов, за которые ему инкриминируют уклонение от уплаты налогов и так далее, платил примерно 30% от выручки в виде налога. Это, в общем-то, нормальная цифра, достаточно  большая. У нас в среднем налоговая нагрузка на экономику составляет примерно 31% ВВП. А, скажем, есть такая компания Газпром, которая у нас называется национальным достоянием, так она платит примерно 20% от своей выручки в бюджет. Я что-то не видел никого из Газпрома ни на скамье подсудимых, ни, тем более, в тюрьме, хотя вообще-то, на мой взгляд, следовало бы. Я просто предлагаю всем, кто интересуется этим вопросом, взять финансовые отчеты разных нефтяных компаний за тот же период и посмотреть, кто и сколько платил от выручки налогов, вы увидите, что ЮКОС был практически чемпион по этому показателю и платил больше всех других. Да, у нас в то время было дырявое налоговое законодательство, как решето. Это совершенная правда, но давайте вспомним о том, что именно Ходорковский был как раз одним из тех, кто придумал новую налоговую систему, которая была введена с 2002 года, которая сняла закрыла массу дырок в налоговом законодательстве, позволила, в том числе, избежать тех самых возможностей уходить от уплаты налогов, говорить про скважинную жидкость и так далее. Все это новое налоговое законодательство, которое действует сейчас, его придумал и лоббировал Ходорковский. Благодаря этому у нас налоговая система стала  более прозрачной. И эффективно работает до настоящего момента. Честно говоря, в свое время, когда я работал в Министерстве энергетики, у нас были с ним довольно сложные отношения, мы много спорили, ругались. У нас были разные взгляды на то, как должно налоговое законодательство, например, строиться в нефтяной отрасли. Но что означает то, что компания ЮКОС в результате налоговых претензий стала банкротом? Компанию признали банкротом по суду, потому что она не могла расплатиться с государством по налогам. Это значит, что ЮКОСу доначислили такие налоги, которые сделали нефтяной бизнес убыточным. Можно ли себе в здравом уме и твердой памяти представить, что добыча и экспорт нефти — это убыточный бизнес? А, по сути, банкротство ЮКОСа означает ровно это, что налоги начислили такие, что выручки от экспорта, причем при резко выросших мировых ценах на нефть, не хватало для покрытия фантастических доначисленных налогов…

…Генеральная прокуратура провела совершенно фантастический анализ: она взяла цены нефти на скважине, которую материнская компания ЮКОС покупала у своих дочерних добывающих предприятий, и сравнила их с международными ценами продажи нефти, скажем, в Роттердаме. Не надо быть специалистом, чтобы понять, что между скважиной в Ханты-Мансийском округе и Роттердаме много чего происходит. И прежде чем на самом деле говорить, что вся разница похищена, надо просто немножко дать себе труда проанализировать, отчего это происходит — транспортировка, фрахт и так далее. Больше того, вообще-то если бы следователи знали о том, как работают международные нефтяные компании, ну, просто посмотрели на примере разных нефтяных компаний, и иностранных, и российских, то они бы увидели, что централизация прибыли у материнской компании — это то, что делают абсолютно все нефтяные компании мира. Делают они это потому, что бизнес их глобальный и они должны принимать централизованные решения о том, куда эту прибыль направлять. Почему этого анализа по ЮКОСу не было сделано, а просто говорится, что эти деньги якобы были похищены? Если проследить судьбу этих средств, которые сегодня Генеральная прокуратура объявляет похищенными, то можно увидеть, что значительную часть этих денег ЮКОС вложил обратно в тот же «Юганскнефтегаз» в виде централизованных инвестиций. Например, за счет этого Ходорковский обеспечил ввод в эксплуатацию первого крупного в постсоветское время нефтяного месторождения…»

Лев Гудков, директор Аналитического центра Юрия Левады: «Мы ведем мониторинг реакции населения на дело ЮКОСа и дело Ходорковского с лета 2003 года. И у нас накопился большой материал, мы его неоднократно публиковали. Если кратко суммировать все данные, то можно сказать следующее: есть некоторая динамика в отношении к этому делу. Первые реакции были, что процесс заказной, политический, что власть мстит Ходорковскому. Это были наиболее четкие реакции…

…Сегодня по последним данным, по мартовским, картина такая: половина не заинтересована и не следит, ничего не слышала об этом. А мнение другой половины разделились примерно в такой пропорции. Говорю «примерно», потому что точно не помню эти данные. Примерно 30% считает, что процесс заказной и Ходорковского стараются упечь с тем, чтобы та группа, те кланы, которые приближены к власти, могли сохранить собственность компании в своих руках, а его оставить в заключении на неопределенно долгий срок. 20% считает, и это примерно те же самые, что и раньше, что Ходорковского судят по вновь открывшимся обстоятельствам и он виноват, он совершил преступление. Эта ситуация будет, видимо, сохраняться, потому что каких-то независимых источников информации, значимых для общественного мнения, сегодня нет или они не доходят до слушателей. Существует стойкое предубеждение и неверие в справедливость суда, но общество с привычным цинизмом примет приговор, как оно принимает и государственный произвол. Примерно вот такая будет реакция и дальше».

Юлия Латынина, журналист: «…Михаил Борисович, который приобрел свое состояние в точности теми же методами, что и остальные олигархи, в начале 90-х годов первым столкнулся с новым путинским государством именно потому, что это был первый крупный российский бизнесмен, который строил свою стратегию на том, что его компания станет больше стоить. Его представление о стратегии — это его представление о собственной выгоде, совпадавшее с выгодой страны, вошло в клиническое противоречие с представлениями Кремля о том, что такое есть выгода для Кремля. Для Кремля выгода была — непрозрачная компания и непрозрачный олигарх, который ходит в Кремль и просит прощения, говорит: положу туда, куда надо. Проблема России состояла в том, что вокруг президента Путина, пришедшего к власти, были люди, которые не умели делать бизнес. В принципе их не учили даже управлять государством, их учили уничтожать врагов государства. Если врагов нет, их можно придумать, тем более что имущество этих врагов должно быть и может быть разделено между друзьями…»

Борис Дубин, центр Левады: «…Несколько конкретных оценок. Например, вопрос: «Согласны ли с тем, что Ходорковский в трудные 90-е годы смог добиться эффективной работы своей компании, давал рабочие места и достойные заработки людям?» …34% от населения, соответственно 68 ответивших, согласны, 16% не согласны с этим и не поддерживают эту точку зрения, стоят на официальной точке зрения. Другой вопрос: «Согласны ли вы с тем, что Ходорковский нарушал законы в свое время не более чем другие успешные ныне бизнесмены, сколотившие свой капитал в 90-е годы?» Здесь 48% согласны, примерно 96 отвечавших, 4% несогласных. «Кому было выгодно это дело?» 2/3 населения понимают, что это дело было выгодно бизнесменам, близким к власти, и правительственным чиновникам, которые с ними связаны. Примерно 70-72% населения в целом не понимают, чем может закончиться начавшийся процесс. От оставшихся большинство считает, что, в общем-то, вполне возможно, если они закончат срок, который уже имели, то получат новые. И еще одна цифра — у нас был такой повторяющийся вопрос «Не считаете ли вы, что в условиях экономического кризиса было бы гораздо лучше, чтобы Ходорковский и подобные люди на свободе работали для улучшения ситуации, а не сидели за решеткой?». В начале кризиса, в октябре, за то, чтобы, условно говоря, выпустить Ходорковского, чтобы он работал на воле, было 18%. Сегодня это 34%. Кризис делает свое дело…»

Галина Михалева, член Политсовета партии «Яблоко»: «…Я совершенно согласна с идеей начать широкую общественную кампанию, чтобы тем, кто об этом не знает или знать не хочет, дать информацию. Два слова скажу о том, что «Яблоко» всегда считало и сейчас считает, что этот процесс политический, что этот процесс не основан на праве, не основан на справедливости. Это процесс показывает все особенности нашего правосудия и нашего права, которое унаследовало все недостатки сталинского времени. И обвинительный уклон, и способы ведения процесса, и так далее. Я нашла наше заявление от 31 мая 2005 года и, посмотрев его, поняла, что это заявление не потеряло актуальность…»

Сергей Ковалев: «Я позволю себе несколько реплик. Первая. Несомненное доказательство заказного характера процесса состоит в следующем. Вспомним первый процесс о невыплаченных налогах. В деле, насколько я понимаю, имелись справки налоговых органов о том, что налоги были выплачены в полном объеме и вовремя. Значит, речь шла о миллионах, едва не миллиардах долларов. Простите, пожалуйста: если такие недостачи имелись, то кто должен был сидеть на скамье подсудимых? Никаких претензий к налоговому ведомству не было. А теперь что касается второго дела. Речь идет о хищении. Есть вопрос: у кого было похищено? Что, это была добыча нефти нелицензированная, без разрешения качали из недр или отнимали у тех, кто выкачал? В чем состояло хищение? Об этом, как я понимаю, просто ничего не говорится. Вот это характерное доказательство того, что процесс, конечно, вовсе не по поводу пресечения каких-то нарушений права, а это процесс во имя возможностей власти нарушать право произвольно, когда это будет политически выгодно. Теперь есть еще один вопрос: как говорит статистика, достаточно многих удалось убедить в том, что, есть ли тут у власти политические мотивы, нет ли тут политических мотивов, а все-таки, знаете, трудом праведным не наживешь палат каменных. Скажу так: мне очень трудно представить себе, в самом деле, чтобы возникновение совершенно гигантских состояний в России в минимальные сроки было бы свидетельством русского финансового гения. Вряд ли это так. Тогда есть вопрос: а как и откуда же брались эти баснословные состояния? Дело, по-моему, совершенно простое — власть учредила правила, она сделала это сознательно, я знаю об этом достоверно и из первоисточников, потому что считалось, что это необходимо, так как нет времени на то, чтобы заводить рыночную экономику. Надо сделать это сразу. Кошке не надо рубить хвост постепенно. Уж если рубить — то целиком. И эти правила были использованы теми, кто занялся бизнесом. Они в России и не были бы бизнесменами, если бы эти правила не использовали. Потом та инстанция, которая эти правила учредила, сказала: поскольку эти правила не вполне справедливые, теперь мы вас будем сажать. Всех? Нет, не всех, а выборочно. И, наконец-то, вопрос о прогнозе. Я совершенно не согласен с выступавшими здесь замечательными адвокатами в том, что имеется надежда на справедливый приговор в таком вот деле, когда неизвестно, кто, у кого и что похитил. Знаете, этого не будет. Власть, которая разрешила бы восстановить справедливый приговор, просто вырыла бы себе могилу…»

Светлана Ганнушкина: «В октябре 2003 года, когда проходил Гражданский форум в Нижнем Новгороде, во время которого и был арестован Ходорковский, был конкурс общественно значимых бизнес-проектов. И на этом Форуме, организованном Кремлем, представители общественности, гражданского общества решали, кто же в бизнесе наиболее активно и положительно работает на благо гражданского общества. И первую премию получил Ходорковский. А на следующий день мы узнаем, что Ходорковский в ночь арестован. Я должна сказать, что, несмотря на то, что там были самые разные люди, многие отнюдь не либеральные, совершенно прокремлевского толка, это был шок. И было ощущение, что люди сейчас объединятся и не допустят того, чтобы это продолжалось, чтобы этот арест имел развитие. Тем более никто не предполагал, что он будет иметь развитие в такой форме, в которой он его получил. Удивительно вспоминать, что меня с той секции, на которой я выступала, я занимаюсь беженцами, вызвал не кто иной, как Глеб Павловский и Маша Слободская. И была немедленно организована пресс-конференция для присутствовавшей там прессы, где были все мы. Было ощущение, что Павловскому страшно. И этим делом больше он никогда не занимался, насколько мне известно. А реакцию его непосредственного шефа мне пришлось наблюдать 10 декабря того же года на встрече Совета по правам человека при президенте России. Первое лицо, к которому мы были приглашены как бы давать советы. Реакция его была удивительно личной. Три раза заговаривали о Ходорковском самые разные люди. Первым из них был Аузан, которого Путин в необычной для него манере очень резко оборвал… Реакция была очень резкая, он не дал Аузану договорить и сказал, что не умеете заниматься такими делами — не занимайтесь. Не умеете соблюдать закон. Аузан на это ответил, что закон очень неопределенный — неважно, любой закон надо соблюдать. Дальше выступали представители бизнеса, он не давал говорить. И, наконец, последним с ним об этом заговорил Рошаль, который начал словами: «Владимир Владимирович, Вы знаете, как я Вас люблю. Ну, отпустите Вы Ходорковского, ну, некрасиво все это выглядит. Послушайте меня, старика». Не послушался старика. Совершенно ясно, что тут присутствует какое-то личное отношение к Ходорковскому, он вызывает раздражение…»

Елена Лукьянова, адвокат: «…Я только зачитаю вам то, что вчера мне продиктовал Михаил Борисович. Характеризуя, это, наверное, самое короткое резюме того обвинения, которое выдвинуто сейчас против него. Примерно звучит это так. “В неизвестном месте, в неизвестное время, неизвестными людьми или Ходорковским совершено неизвестное действие, которое неизвестным способом привело к неизвестным последствиям, которые мы оцениваем (мы, прокуратура) как изъятие нефти, при этом нефть никуда не делась”…»

Лев Пономарев: «Друзья, тогда мы сейчас будем подводить итоги наших слушаний. Позвольте мне сделать такое заявление, что все, кто сидит в зале, фактически являются общественным комитетом защиты в процессе Ходорковского и Лебедева. Мы не будем его регистрировать, но мы все едины в своей точке зрения. И мы уже здесь набросали целый план нашей ближайшей работы. Во-первых, мы хотим, чтобы члены комитета, общественные лидеры, те люди, которые выступают на телевидении, на радио, имеют возможность печататься в газетах, зарегистрировались у нас и заявили, что готовы ходить на процесс, чтобы процесс все время был под наблюдением, под общественным наблюдением. Это очень важно, об этом здесь говорилось неоднократно. Второе: здесь говорилось о том, что должна быть издана брошюра. Но мы живем в век интернета, и это должно быть широко распространено в интернете, где было бы точно сказано, в чем абсурдность этого обвинения. И это сделано было бы профессионалами: экономистами и юристами, потому что именно объединение усилий этих двух категорий профессиональных людей может точно показать, в чем действительно нелепость всего этого процесса. Третье, что здесь говорилось, — это то, что нам нужно от имени комитета или от имени наших слушаний обратиться в международные структуры, имеющие как правовой, так и политический характер. И объяснить им абсурдность того процесса, который идет, и что, поэтому, наша страна не может быть членом международных демократических клубов, если этот процесс будет продолжаться.

…Если у вас будут новые какие-то идеи, обращайтесь к нам. И очень важно, чтобы большинство населения России просто знало бы об этом процессе. Потому что то, что говорили социологи, говорит о следующем. Если люди знают об этом, просто знают об этом процессе, то они встают на сторону защиты Ходорковского и Лебедева».