Все призывы идти на субботний митинг звучали примерно так: «Да, не хочется, но надо, потому что это единственное, чего власть боится». Ну, сходили. Довольны? Народу меньше, чем в феврале, креатива меньше на порядок, колонны нациков и коммунистов, которых не то что стало больше — просто они заметнее на безрыбье, да Удальцов, который в конце хорошо проведенного рабочего дня (кто еще может провести девять часов на митинге, кроме твердокаменного коммуниста?) захотел пообщаться с полицией, что ему и удалось.

Есть такое историческое явление — «зубатовщина». Это практика создания легальных, подконтрольных правительству рабочих организаций, получившая название по имени своего создателя — чиновника департамента полиции Сергея Зубатова. Вдохновенный охранитель, Зубатов рассчитывал таким образом отвлечь нарождающийся российский пролетариат от политической борьбы в пользу борьбы чисто экономической, оставив отечественную социал-демократию без социальной базы.

14 октября – выборы в Химках. Я думаю, что это самые важные выборы в ближайшем политическом году. Я постараюсь объяснить, почему я так думаю. Демократия не начинается с выборов президента. Демократия начинается с выборов градоначальника. Свобода исторически всегда начиналась в городах. Город и есть то место, для которого выборы – как способ смены власти – естественны. У меня есть любимый исторический пример – город Шанхай. Сошлись полдесятка европейских наций на выделенном им китайской империей пустом клочке малярийной земли и стали думать: а как нам этим управлять? Ответ: через выборы. И все нации – немцы, русские, шведы, датчане – тут же переняли эту англосаксонскую привычку – выбирать.

Путин с Володиным сознательно или по наитию («политической чуйке») действительно почти успешно сменили повестку дня: «Линия общественного разлома изменилась неузнаваемо: не Болотная против Кремля, не честные люди против проворовавшей власти, а безбожники-либералы, покровители убийц — против православия и российской государственности! И кто против президента, тот против Бога и России, разумеется».

Полемика вокруг выборов в Координационный совет оппозиции понемногу набирает обороты: еще каких-то пару месяцев назад об этом писали лишь в паре узкоспециальных FB-сообществ, сейчас «за» и «против» взвешивают во всех ведущих СМИ — от «Эха» до «МК». Так и должно быть: какой бы экстравагантной и спорной ни была эта идея, убожество легального политического пространства обеспечивает ей если не успех, то как минимум заинтересованное внимание.

«Сколько можно разбираться с прошлым?!» кричат, как правило, те, кому вспоминать свое прошлое неуютно. Иногда они ссылаются на плохую память, иногда – на время, которое было тогда «такое», а чаще просто призывают не ворошить прошлое. А почему бы и не поворошить? Понятное прошлое дает надежду на ясное будущее. Поэтому статью Зои Световой «Тени из прошлого» в The New Times, можно было бы только приветствовать, если бы она прошлое проясняла, а не затуманивала.

Приговор Таисии Осиповой – восемь лет лишения свободы – потряс российское общество своей абсурдной жестокостью, ведь даже прокурор просил суд о сроке наказания в четыре года. Кто-то ожидал, что Таисия и получит этот «потолок», но многие, вспоминая вмешательство Дмитрия Медведева, надеялись на дополнительное смягчение. Сейчас, когда исчезли последние иллюзии, самое время рассказать о подоплеке всей этой истории.

На пике зимних протестов власть в лице тогда еще президента Дмитрия Медведева заявила, что в ближайшее время понятие «несистемная оппозиция» исчезнет, как исчезнет само явление, а политика в стране целиком и полностью перейдет в легальное поле. Похоже, что на тот момент принципиальное решение о либерализации законодательства о партиях и выборах, с одной стороны, и ужесточении наказания за несанкционированную уличную активность — с другой, уже было принято. Извечный метод кнута и пряника должен был загнать в правовое русло потенциальных соглашателей и отделить от них непокорных.

Затуманить проблему можно разными способами: перестать ее обсуждать, скрыть информацию, заявить, что она решена. Российские правоохранительные органы пользуются другим методом: они переносят центр тяжести проблемы на малозначащие обстоятельства. Например, так. Один человек убивает другого из ружья, а следствие бросает все силы на то, чтобы понять, почему погибший бежал от убийцы слишком медленно. Если бы он бежал быстрее пули, то остался бы цел и преступления не было. Так кто, в результате, виноват, что преступление было?

На фоне того оскорбления, которое власти нанесли обществу приговором Pussy Riot, хочется вернуться к двум принципиальным публикациям последнего времени с предложениями двух диаметрально противоположных стратегий – статье Владимира Пастухова в «Новой газете» и ответе ему Ирины Павловой в «Гранях». Как бороться с путинским произволом, как обществу вернуть себе достоинство (если оно было) в полицейском государстве, что можно делать, когда подавляющая сила на стороне по-шекспировски откровенной неправды?