Золотая тысяча российской политики, денег и власти собралась в Георгиевском зале Кремля для исполнения торжественного ежегодного ритуала под лозунгом «Не хуже, чем у людей». Западные короли выступают перед парламентами с тронными речами? Выступают. Западные президенты и премьеры каждый год приходят в гости к законодателям? Приходят. Ну так и мы не лыком шиты. Сначала Ельцин, потом Путин, а теперь вот и Медведев старательно и ревностно, чуть высунув от прилежания сине-розовые языки, развивают на глазах у смущенного мира самобытные традиции российской государственности.

Прежде всего, у нас забыли, кому адресуются президентские послания. Депутаты не сидят по палатам и фракциям, а собрания не ведут их лидеры. Лидеров, впрочем, допускают в первые ряды. Но сами эти ряды заняты, по большей части, министрами, первосвященниками, губернаторами из любимой Путиным дюжины, чемпионами, кинодивами, богачами. Самих же депутатов безымянные распорядители из года в год оттесняют куда-нибудь туда, туда, туда.

С постановочной точки зрения, это вполне разумно. На очевидном большинстве депутатских ликов лежит пелена несмываемой интеллектуальной запущенности, а это публику отпугивает.

При Ельцине в таком показушном слиянии исполнительной и законодательной ветвей был хоть какой-то смысл. Несмотря на дрессировку длинноствольной танковой пушкой, российский парламент в 90-е сохранял подобие независимости и даже всерьез грозил президенту импичментом. При Путине трагедия пушки сменилась драмой кнута. Кто боязливо ежился, а кто и злорадно посмеивался над законодателями, которых просто так, для пущего удовольствия, постегивал ювеналовым бичом злорадный лиговский пацан.

С восходом в зенит интеллигентного местоблюстителя Медведева президентские послания обрели все свойства здоровой корпоративной хохмы. Шутники ведь не сообщают новостей, они их только аранжируют. Но даже бывалые остряки не всегда в ударе. Вспоминая нынешнее собрание в раззолоченном кремлевском зале, я не могу вспомнить ни одной оригинальной мысли, ни единого проницательного суждения. В зале откровенно посапывали, но честь и слава тем государственным мужам, кто нашел в себе силу воли, чтобы бодрствовать все 64 минуты напролет.

А впрочем, единожды зал очнулся. Вмиг повисла нехорошая тишина, а под Путиным от возмущения даже заскрипело кресло. «Школьные учителя, — веско и безоглядно сказал Медведев, — обладают властью, о которой премьер-министры даже не могут мечтать». Этот явный выпад в сторону альфа-самца нес в себе непредсказуемые последствия для правящего тандема, но Медведев поспешил уточнить: это не он сам придумал такую подрывную мысль, это говорил Уинстон Черчилль, известный остроумец и уже давно покойник из дальнего Зарубежья. Кресло под Путиным перестало скрипеть, ужасный конфликт погас, так и не успев всерьез заняться пламенем.

Пожалуй, это было кульминацией. Хотя большинство высоких лиц, обращенных к президентской трибуне, явно не светилось любознательностью, все же у профессиональных спичрайтеров была надежда на бомбу в виде сенсационного кадрового решения. Чуть замерев, как спортсмен перед прыжком на рекордную высоту, Медведев торжественно провозгласил: «Я принял решение уволить начальника Краснодарского управления внутренних дел». Назвать фамилию уволенного генерала храбрый президент не рискнул. Видно было, что этот зал не любит, когда бьют своих.

Но во всем прочем президент был безупречен. Он не произнес ни единой сентенции, в ответ на которую не хотелось бы одобрительно кивнуть головой. Или поощрительно почмокать губами. Или, если на тебя обращена телекамера, не обернуться к соседу или соседке, чтобы, чуть приподняв брови, не поиграть подбородком слева вниз направо, будто поплавок над червяком на крючке, за который всерьез взялся осмелевший голодный карась. Словом, изобразить то как бы неформальное, как бы рвущееся из глубин души одобрение, с которым человек, скорее всего, хотел бы справиться, но никак не может.

Судите сами. Медведев сказал, что дети – наше будущее. Он сказал, что у нас в стране 26 миллионов детей и подростков, и все они должны хорошо развиваться. Что в очередях на детсады стоят 1 674 000 детей и это нехорошо. Что пора, давно пора прекратить деградацию жилищно-коммунального хозяйства. Что с заграницей надо дружить, если она захочет, и не дружить, если не захочет. Что только в сфере госзаказов у нас воруют добра на один триллион рублей в год. Что даже 12 лет тюрьмы не останавливают взяточников, так надо бы еще их доклевать рублем. Что тех, кто вовлекает молодежь в преступность, проституцию и наркоманию, надо наказывать сурово и безжалостно. Что нашей стране для истинного величия нужны хорошая армия и хороший флот. Что Волга впадает в Каспийское море, а лошади едят овес.

Впрочем, извините, это я не из президентского послания. Это из А.П. Чехова. Д. Медведев упомянул классика отечественной литературы как доказательство важности многодетных, конкретнее, «трехдетных» семей. В. Путин не любит интернет, Д. Медведев его обожает. Именно в интернете нашел он сведения о том, что А. Чехов, как и Анна Ахматова, явились на этот свет третьими по старшинству. Зал бы искренне заинтригован.

А вообще-то высшая российская тысяча реагировала на события с занудливой предсказуемостью. Когда предлагались те или иные облегчения, тысяча вздыхала так горестно, будто у неё отбирали в фонд сирот акции ЛУКОЙЛа. Когда же президент требовал ужесточения уголовных статей, завинчивания гаек, давания по рукам — тысяча самых дорогих пиджаков России возбуждалась и даже аплодировала. Видно было, что в этом главная тысяча знает толк.

Приятно, что в программном послании президента нашлось место А. Чехову, А. Ахматовой, У. Черчиллю. Но за час всего не охватишь. Понятно, почему за пределами послания оказались такие имена, как Магнитский, Кашин, Лужков. Но почему ни разу не прозвучало имя Путина? Почему истинного начальника страны не отметили даже почтительным имя-отчеством?

Это не риторический вопрос. Это вопрос, на который есть четкий ответ. Многие обозреватели предсказывали, что данным посланием Медведев откроет свою президентскую кампанию, ту фазу борьбы за Кремль, которая будет обращена к обществу и открыта для него.

Прозвучавшее послание отодвинуло открытую фазу в неопределенное будущее. Более того, оно поставило под сомнение возможность такой открытости вообще. Произнеся скучный, пресный доклад, наполненный банальными и несбыточными благими пожеланиями, Медведев явно заявил претензии на то место, которое ему по плечу. Это место заместителя министра просвещения. Не первого. Одного из. Которого если и посылают куда с докладами, то не в Кремль, а далеко на периферии. Большим людям такое слушать скучно.

Не зря же министра Фурсенко сморили банальности про цветы жизни. Если Медведев до нового воцарения Путина в Кремле успеет уволить министра за сон в зимний полдень — это будет несправедливо.