КОММЕНТАРИИ
В Кремле

В КремлеНе последний звонок

26 МАЯ 2005 г. АНТОН ОРЕХЪ
Utro.ru

Два года назад в проклятой Америке (правда, и в милейшей Канаде тоже) из-за аварии, кажется, на Ниагаре без света остался весь Нью-Йорк, а вместе с ним еще десятки городов и сотня миллионов жителей. Случись у нас такое, мы бы, наверное, просто умерили. А так вроде обошлось.

Во всем, разумеется, виноват он — А.Б. Чубайс. Вообще, по-хорошему говоря, виноват, конечно. Глава РАО «ЕЭС» не должен ходить с вольтметром по трансформаторным будкам и замерять напряжение в сети, но, когда происходят такие чудеса, нельзя спрашивать за всё с какого-нибудь монтера, обвинив его во вселенском катаклизме. То есть и с него тоже, но когда горит одна подстанция, а света нет в столице и четырех областях — это вопрос не к монтеру. Впрочем, подобные истории, они скорее не «почему», а «о чем».

Так вот московский электрошок — это история о том, что террористам вовсе не обязательно взрывать атомные станции или химические заводы — достаточно обесточить какой-нибудь трансформатор. Возможно, даже просто где-то перерезать кабель.

Это история о том, что техногенное общество, компьютеризированное, автоматизированное, со всеми удобствами цивилизации, более уязвимо, чем общество примитивное. Потому что один удар выбивает сразу всё, в первую очередь — почву из-под ног. Потому что мы не можем без света, воды, метро, автомобиля и, потеряв всё это хотя бы на несколько часов, кричим о «конце света».

Это история про искру, из которой возгорится пламя, про дым сначала без огня, а потом и с факелом до неба. Роковая подстанция дурила давно, там и горело что-то, и глючило все последние дни. Не случайно же вышел на балкон человек с камерой, чьи кадры стали теперь знаменитыми. Он вышел, именно чтобы заснять, что там происходит, потому как чуял недоброе и не ошибся — взрыв произошел на его глазах.

Тут мы вернемся ненадолго к пресловутому стрелочнику. Не странно ли, что «Чагино» дымилось несколько дней, но никто даже не задумался, чем это грозит. Между аварией и началом катаклизма фактически прошло столько же времени, как между началом катаклизма и его ликвидацией. У ремонтников была целая ночь в запасе до того, как город сначала станет на ноги, а потом встанет в пробках и тоннелях. А ремонтники даже отказались пустить пожарных, заявив, что справятся сами. Конечно, оборудование старое (и с каждым часом катастрофы оно становилось все старее: официальные лица поминали 1963, 1962, 1958 год), но, перефразируя бессмертного профессора Преображенского, — разруха в головах, а уж потом в проводах.

Вообще мы народ привычный к непорядку. Мне в этот день повезло. С 11 до 12 я проехал через весь город и, слава богу, нигде не застрял. Я даже не подозревал, что случилось. Меня, правда, несколько смутило, что на Кремлевской набережной не работал ни один светофор, а машины ехали местами как-то странно, кто во что горазд, но разве это диво? Все так ездят, и светофоры постоянно не работают то здесь, то там. И воду выключают регулярно — по плану и без, а свет у меня в квартире уже две недели мигает день и ночь не пойми почему. Да и в метро простоять минут десять в душном вагоне не фокус, а уж на автобусы и троллейбусы, пропавшие куда-то навсегда, и вовсе смешно жаловаться. И только когда все это совпало в один день и не в одном месте, а во множестве, только тогда могли появиться подозрения у человека, не слушавшего радио и не знавшего об аварии.

И вот вам, кстати, еще одно. Известно, что даже тяжелую болезнь человек переносит легче, когда точно знает, что с ним происходит. Неизвестность пугает, угнетает, ввергает в панику. Как можно что-то предпринимать, строить планы и искать выходы, когда не понятно, что стряслось? Вот и москвичи, туляки, тверяне, калужане несколько часов не знали, что и почему. Какой-то сбой. Какой? Где? Надолго ли? Теракт или стечение обстоятельств? Кажется, только метрополитен точно знал, что у него происходит. И сразу назвали точное количество составов на станциях и в тоннелях, довольно точное количество пассажиров, попавших в плен. Где поезда ходят, а где нет. Поэтому в метро пострадал всего один пассажир, и был относительный порядок, если о порядке вообще уместно говорит в ситуации хаоса.

Остальные службы были не в состоянии не только информировать население, а сами для себя понять, что у них творится.

Правительство Москвы не могло сообразить, куда делись автономные источники питания, которые оно точно ставило на всех жизненно важных объектах, но которые почему-то отсутствовали или не работали. А может, и присутствовали, и работали, но правительство об этом не знало. Куда пропали сотрудники ДПС, которых всех до единого, включая офицеров, отправили на улицы? И так далее и тому подобное. Никто ничего не знает, никто ничего не может.

Но общество самоорганизовалось и нашло выход из положения. Особого сострадания к ближнему никто не проявлял, а вот о себе позаботиться граждане сумели. Не теряя присутствия духа и оптимизма. И шли по городу довольные, веселые выпускники в белых одеждах с ленточками наперевес. Особенно невероятно ребята смотрелись на Волгоградке, где ко всему прочему еще и канализацию прорвало. Света нет, воды нет, связи нет, транспорт стоит, жарища, машины едут по пояс в дерьме. И идут счастливые молодые люди, окончившие школу. Им повезло. Последний звонок дается по традиции вручную. Для них он все равно прозвенел. Для остальных же этот звонок был отнюдь не последним.

Версия для печати