К общественному КГБ

Не надо Левады. Проблема решается дома и без ВЦИОМа. Но для гарантии можно выйти во двор. Далеко не ходите, это лишнее. Спросите у первого встречного, у любого, лишь бы не младенец и не дебил. Спросите, что происходит в Чечне.

И встречный, если он не дебил, непременно ответит:
- Война.
Тут уж вы прикиньтесь дебилом. Спросите:
- Это какая еще война?
И встречный ответит:
- Как это – какая? Чеченская война.

Два года тому назад президент В. Путин, будучи пролетом в Германии, провозгласил конец Второй чеченской войны. Завершилась она, так можно было понять, нашей убедительной победой. После этого были потрясения Дубровки и Беслана. Побежденная сторона сбивала вертолеты, битком набитые умами Генерального штаба. Их бойцы уничтожали целые роты наших спецназовцев и за одну ночь вырезали по сотне милиционеров в соседних республиках. Неприятель, невидимый и несосчитанный, без выстрела брал оружейные склады и бесследно исчезал после покушений на самых видных наших друзей. Лучших своих Жуковых назначала Москва руководить «группировкой войск», числом и мощью равной тем, легендарным Белорусским фронтам. Все зря.

А теперь всмотритесь в ваш телевизор. Вслушайтесь в радио. Скряги, раскошельтесь на пару-другую розничных газет. Ни тут, ни там не найдете вы словосочетания «чеченская война». Самый ходкий заменитель - «события в Чечне». Его меланхоличный вариант - «к событиям в Чечне».

Пожалуй, это и есть главная, если не единственная, чеченская победа В.Путина. Чечня отрезана от мира занавесом прочнее железного. Власти навязали не только односторонность информации, но и ее лексику. Грубой дрессировке в одночасье поддались все СМИ страны. Не только правительственная «Российская газета», но и зверски оппозиционные «КоммерсантЪ» с «Независькой» отказались от запретного словосочетания.

Все это можно было счесть проявлением всенародного единения с президентом, если бы новейшая история не подстроила зеркального отражения, правда, с другим президентом другой страны. Чуть позже, чем В. Путин, Дж. Буш провозгласил с палубы авианосца окончательную и полную победу над Ираком. Как это отразилось на лексике американских СМИ?

Никак. То, что ныне, после провозглашенной победы, происходит в Ираке, они так и называют - «война». Или с уточнением - «иракская война».

В день, когда я начал писать эти строки, я проделал то же, что советовал читателям. Я накупил охапку наших газет и прочитал (спасибо интернету) свежие номера влиятельных «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон пост».

Наши газеты уделили много места «теракту в селении Знаменское, в результате которого погибли 14 человек, в том числе 11 сотрудников милиции, а 34 человека получили ранения». «Российская газета» опубликовала также заметку «Сидевший рядом с Кадыровым». В ней сообщалось о возвращении в строй после тяжелого ранения генерал-полковника Валерия Баранова, бывшего командующего группой войск в Чечне.

«Известия» комментировали назначение нового командующего, которому предстояло сменить не самого В. Баранова, а его преемника. Ни в этих изданиях, ни в одной из дюжины иных солидных газет я не нашел слов «чеченская война». Про телевидение и говорить нечего.

В тот же день я читал свежие номера «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон пост». Первая опубликовала две заметки, связанные с Ираком. Автор одной из них, Джеймс Райзен, упоминает «иракскую войну» дважды. Или, точнее, всякий раз, когда обращается к текущим «событиям в Ираке». Так же пишут Декстер Филкинс и Джоэл Бринкли, авторы статьи «Иракцы обещают (подготовить вчерне) конституцию к назначенному сроку».

Но дело не только в формальных признаках. Представьте себе, что какой-либо российский журналист провел несколько месяцев среди чеченских боевиков. Журналист не брал в руки оружия, не стрелял ни по вашим, ни по нашим. Но он много беседовал с боевиками, интересовался их взглядами, уровнем образования лидеров и рядовых, их оценкой боевых качеств российских офицеров и солдат, отношением к семейным ценностям, к нищете и богатству, условиями, на которых они могли бы остаться в России и что делали бы, добейся они желанной независимости. И все полученные данные честно проанализировал в напечатанной солидным тиражом книге.

Вы бы прокляли этого журналиста? Вы закрыли бы издательство, опозорившее себя такой книгой? Вы бы одобрили суровый приговор этому пропагандисту террора?

Оставляя ответ на вашей совести, предположу, что у этого автора было бы не меньше хулителей, чем у небезызвестного Бабицкого, которому грозят и патриоты, и прокуратура.

Однако пойдем чуть дальше. Представим, что «Известия» напечатали на самых читаемых своих страницах статью, в которой не только подробно изложили бы изыскания «певца убийц», но и рекомендовали бы их к чтению всем, кто занимается проблемами терроризма. Как вы полагаете, не далеко ли занесла меня фантазия?

Но вот свежая статья в «Нью-Йорк Таймс» под заголовком: «Сменив крикет на джихад». Автор - Дэйвид Брукс - принадлежит к сливкам элитарного журналистского коллектива. «Ничто так не изменилось за время войны с террором, как наше представление о враге, - пишет Брукс и продолжает: - В дни после 11 сентября (когда захваченными самолетами был уничтожены два небоскреба в Нью-Йорке) общей верой было то, что этот конфликт между воинами джихада и Западом был конфликтом между средневековьем и современной цивилизацией. Террористы, считалось, являются выходцами из культуры, обойденной идеями Просвещения… Они вышли из застойных, одряхлевших режимов, из масс безработных, без надежды на достойную жизнь... Сейчас мы знаем, что это представление не соответствует фактам».

Прерву пересказ на минуту, чтобы задаться вопросом. Разве мы с вами не считаем чеченских боевиков малограмотными бедняками, взрывающими и убивающими невинных людей в жажде ничтожных подачек из рук Басаева и его зарубежных хозяев? Разве за годы войны наше представление об этих людях хоть чуть отошло от этой схемы?

Ссылаясь на книгу французского ученого Оливье Роя (Olivier Roy) «Глобализованный ислам», американский журналист отбрасывает устаревшие представления. Более 75 процентов воинов джихада, от чудовищного Усамы Бен Ладена до рядовых исполнителей недавних взрывов в Лондоне, принадлежат к среднему и высшему классам. Многие из них получили образование в западных вузах, иные родились в Америке и Европе. Обеспеченные, знающие языки, эти молодые люди добровольно покидают прекрасно оплачиваемые работы, расстаются с беспечными играми на зеленых лужайках гольфа и крикета, чтобы с головой уйти в жизнь, откуда выход есть только в смерть.

О Басаеве у нас запрещено писать без праведной злобы, но, кажется, пока не запрещено просто вспоминать некогда написанное. Насколько мне помнится, Басаев – дипломированный агроном. В моей памяти сохранился неприятный эпизод времен несчастного Буденновска. Конечно, мое сердце было с Черномырдиным, пытавшимся спасти госпиталь. Но я не мог не отметить, что русская речь предводителя чеченских бандитов в том телефонном разговоре была чище и четче, чем бормотанье российского премьера.

Две чеченские войны жестоко надломили нашу жизнь. Однако главным следствием победы, несбывшейся, хотя и провозглашенной В. Путиным, является полное неведение о том, что же собой представляют наши враги. Никакие Общественные палаты, никакие проклятья плохому Басаеву не сделают явью мечты президента о достойном партнерстве власти и гражданина. «Невежество» и «гражданин» исключают друг друга. Допускаю, что реальное представление о неприятеле все же имеется у российской разведки. Но тогда и Общественную палату надо сколотить из одних чекистов. И тогда свершится вековая мечта «армянского радио» - у нас появится открытое, прозрачное, воистину Общественное КГБ.