Есть такие темы общественных дискуссий, обсуждение которых никогда не даёт никакого конкретного результата – точнее, единственным реальным результатом таких дискуссий является размежевание их участников на партию тех, кто «за», и тех, кто «против»; для «западных» обществ такими темами являются аборты и права женщин, для нашего – цензура, гей-парады и перенос памятников. На практике, конечно, всегда есть «третья сила», партия тех, кто «воздержался», однако её представители на «сцене» обычно не появляются, на избирательные участки не приходят и в поле зрения аналитиков не попадают – а зря: именно этот сектор электората способствовал изменению политического климата на исходе 90-х годов и, скорее всего, определит реальное развитие предстоящей избирательной кампании.
На мой взгляд, тема «преподавание ОПК в школе» относится как раз к этой категории, и она, конечно, могла бы определять линию размежевания между политическими коалициями, которые будут участвовать в предстоящих всем нам парламентских и президентских выборах. В то же время и те, кто «за», и те, кто «против», даже в совокупности образуют меньшинство, притом в достаточной степени маргинальное – в данном случае электоральное большинство принадлежит к партии тех, кто «воздержался». Иными словами, каковы бы ни были реальные мотивы обращения тех или иных политических коалиций к соответствующей теме, ее превращение в реальный «нерв» общественной дискуссии потребует обращения к аргументам совсем иного типа, нежели те, которые обычно звучат сегодня - в том числе и у А. Чадаева в его интервью «Русскому журналу».
Тем не менее, практикующие аналитики, по-видимому, больше не могут игнорировать проблему, которая скрывается за «фасадом» соответствующих дискуссий: для «клерикального сообщества» легальное и перманентное присутствие в средней школе является непременным условием постсоветской реставрации, т.е. различного рода процессов, инициированных еще в 70-е годы и связанных с превращением РПЦ из маргинальной общественной организации в эффективный и влиятельный социальный институт. В то же время поддержка таких изменений или хотя бы благожелательное к ним отношение со стороны отечественного «академического сообщества», не говоря уже о религиозно индифферентной публике (достаточно многочисленной и отнюдь не склонной менять свои привычки) потребует различного рода условий, которые в настоящее время  не только отсутствуют, но и не вполне ясны – тут прежде есть о чем подумать.