Нынешний архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс возглавил Англиканскую церковь в сложный исторический момент. Церковь начала осуществлять либеральные реформы – разрешила рукоположение женщин, хочет отказаться от государственного статуса, не видя в нем никакого прока, пытается разобраться с проблемами верующих с нетрадиционной ориентацией. Эти реформы натолкнулись на мощное противодействии консерваторов, растет угроза раскола. Архиепископ пытается раскол предотвратить, успокоить одних, утихомирить других. А его как слева, так и справа обвиняют в отсутствии политической воли.

Все это усугубляется проблемами, связанными с местной мусульманской общиной. В Великобритании исламский экстремизм силен, как нигде на Западе. Понятно, что отношение общества к исламу становится все хуже. Уильямс пытается наладить диалог с мусульманами, надеясь, что в этом случае среди них возобладают более трезвые взгляды и это приведет к либерализации ислама. Но такие вещи если и происходят, то крайне медленно. Чтобы ислам изменился изнутри, нужны годы и годы, а исламисты тем временем все больше подогревают ситуацию.

В надежде, что ислам сбавит свой воинственный пыл, архиепископ предложил компромисс – давайте позволим мусульманам жить среди нас по своим законам. Конечно, не по всем. Уильямс прекрасно понимает, что в шариате полно средневековых пережитков, совершенно не совместимых с жизнью в современном западном обществе (нельзя же, в самом деле, разрешить побивать камнями неверных жен). Но какие-то здравые вещи, например, связанные с процедурой развода, можно и разрешить. Выдвинув это спорное предложение, Уильямс рассчитывал, что дело сдвинется с мертвой точки.
 
Он ошибся. Британская публика в большинстве своем обвинила главу англикан в предательстве западных интересов, а единоверцы в забвении христианских ценностей. Причем даже такие либеральные, как лорд Джордж Кэри, предшественник Уильямса на архиепископской кафедре. Негативной оказалась реакция и среди мусульман. Для радикальных исламистов это слишком малая уступка, а умеренные мусульмане перепугались, что она затруднит их и без того непростую интеграцию в британскую культуру.