КОММЕНТАРИИ
В Кремле

В КремлеПосле бала

21 ИЮЛЯ 2008 г. НИКОЛАЙ СВАНИДЗЕ
kremlin

Президент Медведев утвердил Концепцию внешней политики России. Приоритетами ее заявлены, в частности, укрепление международной безопасности и права человека. В подходе к региональным конфликтам, в том числе на пространстве СНГ, Россия исходит из того, что «современные конфликты не имеют силовых решений».

Утверждение подобных конструктивных подходов к решению международных проблем представляется остроактуальным, поскольку именно сейчас российская внешнеполитическая деятельность вызывает некоторые вопросы как раз на предмет ее конструктивности, чтобы не сказать адекватности. Речь идет о двух направлениях этой деятельности, а именно о западном и кавказском. Причем надо заметить, что эти направления сходятся в некоей далеко не абстрактной точке политического пространства. В этой точке пульсирует нерв отношения к России со стороны вменяемого мирового сообщества. И в настоящей момент этот главный нерв пребывает в оголенном и воспаленном состоянии.

Сразу же после бала «большой восьмерки», на котором вполне себе бесконфликтно, без попыток имитировать фирменную путинскую брутальность, дебютировал президент Медведев, с российской стороны последовали шаги уже иного, давно нам знакомого стилистического свойства.

Москва и Пекин, пользуясь правом вето в СБ ООН, заблокировали резолюцию о санкциях в отношении Зимбабве. Вернее, в отношении президента Роберта Мугабе, который на старости лет здорово раздухарился по части демократии и прав человека. И вот лидеры стран Запада покатили на него большую бочку, а мы с китайцами его выгородили. Причем штатники, устами своего представителя в СБ ООН с ласкающим русское имя именем Хализад, выразили уверенность, что китайцы не посмели бы сами перед Олимпиадой проявить столь рискованную инициативу, а значит, закоперщиком была Россия, и потому ей со стороны мирового сообщества и счастливого народа Зимбабве — особая благодарность. Тем более, утверждают они, что на «восьмерке» все, включая Россию, договорились о санкциях, т.е. мы нарушили конвенцию. Мы отвечаем в том духе, что не то они нас, не то мы их не так поняли, и не надо лепить горбатого. И этот содержательный диалог, как и всякий диалог двух глухих, бесконечен.

На самом деле независимого от того, о чем договорились или не договорились на G8, понять, что, кроме присущей нам политкорректности по отношению к негру преклонных годов, заставило Россию заступиться за сорвавшегося с катушек диктатора, есть задача, недоступная дюжинному уму.

Решили от души попиариться перед африканскими и прочими свободолюбивыми трудящимися? Возможно. Но трудящиеся всего мира в гробу видали Мугабе. Нужен он им! Вообще хочется надеяться, хотя уверенности никакой нет, что из тех, кто у нас принимает такого рода решения — а таких людей немного (точнее — двое) — никто на полном серьезе не собирается наступать на старые советские грабли и не думает, будто публичная поддержка, назло США, всевозможных цирковых уродов, есть путь к завоеванию международного авторитета и позиций глобальной сверхдержавы.

Не захотели создавать опасный прецедент эффективного международного контроля за соблюдением прав человека? Вполне вероятно. Многие аналитики сейчас склоняются именно к этому объяснению, тем более что в него укладывается и позиция Китая. Но разве Зимбабве — это прецедент? Россия (или Китай) — и Зимбабве? Как говорил персонаж популярной советской комедии: «То бензин — а то дети!» Или когда-нибудь кому-нибудь в здравом уме придет в голову России и Китаю грозить санкциями за некие демократические упущения? C тем же, или почти с тем же успехом нас кто-нибудь может собраться завоевать.

Иначе говоря, если, заслоняя Мугабе, мы защищаем себя, то это — оборона на избыточно дальних рубежах.

И рационального объяснения нашему внезапному приливу любви к Мугабе, вызвавшему ссору с партнерами по G8, нет.

Зато есть иррациональное: просто, без всяких там умных причин и мотивов, по-нашему, по-пацански вставить наглым, жирным, самодовольным америкосам. Заправить им фитиль туда, куда они сами привыкли всем заправлять. Чтобы у них, глядя на нас, очко играло. А разорутся — да и хрен с ними, пусть орут! Поорут — перестанут.

Так мы встаем с колен. Но мы еще и не так можем с них вставать.

Четыре российских боевых самолета были направлены полетать над непризнанной Республикой Южная Осетия. Т.е. по всем действующим международным законам — над территорией Грузии. И мы охотно, как-то даже, я бы сказал, весело в этом признались. Кстати, то, что признались — это хорошо. С одной стороны. Потому что раньше всегда что-то мычали и отводили глаза, как второгодники в кабинете завуча. С другой стороны, мычали-то, поскольку знали, что гордиться нечем. А сейчас, похоже, гордимся.

Наш МИД утверждает, что таким образом удалось снять угрозу войны: Саакашвили увидел наши самолеты — и отказался от агрессии. «Бежали робкие грузины». Может быть. Но если это так, если грузины действительно сильно впечатлились, что же именно заставило их остановиться? Они что, раньше не подозревали, что у России имеются боевые самолеты? Подозревали. Значит, предположительно на них подействовал тот факт, что эти самолеты были у них в небе. Они восприняли это как прямую угрозу войны с Россией. И отступили.

Т.е., если исходить из нашей официальной логики, Грузия не готова воевать с Россией. Боится. А Россия, исходя из той же логики, не боится и готова.

Не только себе самим и даже не только грузинам, но и всему миру мы с бессмысленной радостью олигофренов объявляем, что без всякого международного правового обоснования, без всяких там санкций и голосований, без всякой ООН готовы воевать с соседним братским народом, с которым более двух столетий составляли одно целое, с которым срослись культурами, семьями, судьбой. Готовы воевать хоть сейчас, так готовы, что аж руки чешутся — только дайте повод.

Допускаю, даже уверен, что и в нынешнем грузинском руководстве тоже есть настоящие патриоты, которые не боятся и даже стремятся к эдакой маленькой войне с Россией: много поубивать не успеют, и уж точно не их, а зато шум какой поднимется, и сколько политических очков будет заработано. Такие крутые парни встречаются по обе стороны российской государственной границы. Но Грузия — очень маленькая и по размерам, и по возрасту страна, ее многочисленные, болезненные комплексы всем понятны. И, кроме абхазов и южных осетин, никого не пугают. Чего не скажешь о наших комплексах.

И потом, редкий подросток в свою золотую пору вставания с колен не мастурбировал в туалете. Это никогда не приветствуется, но по умолчанию считается нормальным. Другое дело, если заниматься этим на площади, с открытым, так сказать, забралом и выражением просветленной гордости на лице. Так оно, конечно, покруче будет, но, пожалуй, найдутся завистники и недоброжелатели, которые сделают для себя определенные выводы.

Теперь никого не надо убеждать: самолеты — и признанные, и непризнанные — которые летали и еще будут летать, где ни попадя — российские. И если в регионе начнется любая военная заваруха, то начнет ее Россия. Потому что так она, непознанная, сражается со своими психологическими проблемами. Особо не парясь, познает на глазах восхищенной публики сама себя.   

Обсудить "После бала" на форуме
Версия для печати