Торжества, посвященные патриаршеству, как кажется, пытаются заменить громом фанфар рефлексию того, что произошло в России за последние несколько столетий.
Вот только несколько фактов, которые отодвинуты в тень радостным празднованием. Во-первых, патриаршество в России было введено явочным порядком в нарушение всех церковных канонов и явилось выражением довольно специфической идеологии – «Москвы-Третьего Рима». В Древней Руси, как известно, главой Русской Церкви был митрополит Киевский, а потом - Московский. В рамках модели, общей для христианского Востока, Вселенский патриарх оставался основным главным и действующим первоиерархом, а все прочие патриархи (Иерусалимский, Антиохийский, Александрийский) сохраняют только почетные именования, пришедшие из древности. Но когда великие князья Московские задумали стать новыми василевсами и владыками всего христианского мира, то им понадобился аналог Вселенского патриарха – патриарх Московский.
Во-вторых, патриаршество сыграло в истории России едва ли не деструктивную роль. Когда царь Иван Васильевич сгубил святителя Филиппа, а другого святителя – Ермогена - во время Смуты уморили голодом, патриархи, зависимые от царя, стали вести себя довольно предательски – что Игнатий, что Филарет Никитич не были образцами патриотизма. Не будем забывать, что именно патриарх Никон вместе с царем придумали и совершили чудовищный переворот в XVII в., который потянул за собой петровские реформы, а затем и революцию 1917 года. А петровские художества ознаменовались отменой и самого патриаршества.
В-третьих, патриаршество в новых условиях прославилось невиданным сервилизмом, который затормозил развитие сильной Церкви. И вот в 1917 году происходит триумф демократии: Поместный собор по инициативе группы реформаторов во главе с А. Храповицким избрал патриарха Тихона, иерарха, имевшего во многом противоречивую репутацию. Мало сказать, что на патриарха стали смотреть как на субститут царя, убитого большевиками, он действительно для многих стал символом борьбы. Но он же и пошел на попятную, объявил, что он – не враг Советам, и тем самым предопределил политику т.н. сергианства — сервильности перед властями. И эта позиция не осталась без поощрения. В 1943 г. по указу Cталина сговорчивого митр. Сергия в Кремле назначили патриархом, что и утвердило спешно собранное подобие Поместного собора. В русле этой политики и идет, с поправками, развитие патриаршества до наших дней.
И наконец, последнее: патриарх по византийскому представлению есть просто архиепископ столичного города. Он – не выше прочих архиереев, не «четвертая степень». Но он – архиепископ при православном царе, придворное лицо, знаменующее союз церкви и государства. После падения Византии Русь попыталась взять на себя ее роль. Но эта роль оказалась ей не по силам. И патриаршество стало оформлением этой неудачной попытки трансформации России в новую Византию. Раскол не ликвидирован, православные в России расколоты на несколько согласий, РПЦ МП не стала вполне независимой. В этих условиях невольно задаешься вопросом: если все так неважно, нужно ли сейчас патриаршество вообще? Власти – безусловно нужно, но нужно ли оно обществу и народам России?
