Люди, которых нет

Есть мнение, что любая слава лучше, чем совсем никакой. Тем более если ей способствует такой блестящий публицист, как Юлия Латынина, сказавшая в воскресном эфире "Эха Москвы" в программе "Код доступа" такие слова: "Я плохо отношусь к правозащитникам. Плохо главным образом потому, что я считаю, что они занимают некое место, показывая, что они есть, а их нету, за исключением, наверное, нескольких людей".

В часовой передаче было повторено многое из ранее написанного. Например, что-де, следуя диссидентской традиции, не тех защищают — с этим утверждением я уже пытался спорить. Или же свежее: что "символом веры" для либералов и правозащитников стала версия об отравлении чеченских школьниц российским спецназом — с этим утверждением, столь же безосновательным, тоже можно поспорить.

А с чем спорить, когда мне говорят "их нету"? Воланд, помнится, отнёсся к такой попытке с иронией: "Он пытался доказывать мне, что я не существую!"
Я-то, слава Богу, не нуждаюсь ни в чьём подтверждении того, что я есть, как и ни в чьём-либо хорошем отношении. Мало ли что про нас "говорит Москва"? Куда Латыниной до Мамонтова с его камнями. И вообще реакция давно притупилась, отношение такое: ну какой нормальный человек примет это всерьёз? Ведь не спорят же физики с оккультистами, а историки — с Фоменко!

Но есть дальше у Латыниной некоторое объяснение причин своего отношения к правозащитникам: "...Мне приходит некий постоянно на компьютер правозащитный спам, потоки писем: "срочно", "важно", "обратите внимание". Спам трёх сортов: "антифашистский", в защиту "противников режима" (о них сказано раньше и выше), и — "третье - просто случайные судебные ситуации с Пупкиным, Мумкиным и с Васькиным, когда я получаю заметку, что я обязательно должна отреагировать на факт задержания какого-то Пупкина, потому что он задержан не иначе как в рамках того, что он осуществлял правозащитную деятельность".

Ни упомянутая Латыниной как единственный "настоящий правозащитник" Людмила Алексеева, ни я, грешный, не должны вроде бы обидеться на последнюю фразу.
Но именно она побуждает меня к ответу.
Очень просто из пределов другого государства, Москвы, говорить об остальных девяти десятых россиян. Иваноах и Ахметах, которых, конечно, стоит защищать "в целом". Но как только они из "объекта" превращаются в "субъектов", обретают не только имя, но и фамилию, — увы, превращаются в "Пупкиных, Мумкиных и Васькиных".

Вот вам один конкретный человек.

Осман Рамзанович Болиев родился 20 июня 1967 года в городе Хасавюрт, в 1995-м окончил Московский архитектурный институт, в 2003-м поступил в Современный гуманитарный институт на юридический факультет, в настоящее время — студент 4 курса заочного отделения. С конца девяностых годов Осман Болиев занимается общественной работой, вначале гуманитарной и образовательной, затем — защитой прав человека.

В 2002 году группа единомышленников из Хасавюрта учредила региональную общественную организацию с мирным названием «Ромашка». Направления работы — миротворчество, поддержка малозащищенных слоев населения, неотложная консультативная юридическая помощь жертвам нарушения прав человека, содействие в правовом воспитании детей, подростков и молодежи, и так далее. Председателем организации стал Болиев.

Болиев и его коллеги добивались расследования преступлений, совершенных сотрудниками силовых ведомств. Например, они занимались делом об исчезновении задержанного 19 октября 2004 года сотрудниками Хасавюртовского ГОВД местного жителя Исраилова, выясняли причины пыток его родственников. Жалоба была подана в Европейский суд по правам человека в 2005 году и признана приоритетной. На их счету и другие дела: об убийстве шестилетней Абдурашидовой 14 марта 2005 года в ходе «спецоперации» в селе Солнечное; дело о гибели четырехлетнего мальчика 6 апреля 2005 года в Хасавюрте в ходе другой «спецоперации». В этой работе организация «Ромашка» сотрудничала с российскими и зарубежными правозащитными организациями…

И вот 15 ноября 2005 года Осман Болиев был задержан. Обстоятельства этого задержания сами по себе примечательны.
Около четырёх часов пополудни, когда Болиев мыл свою машину возле своего же дома в Хасавюрте, на улице Мира, 34, к нему подъехали сотрудники ГИБДД. Они сообщили, что его автомобиль якобы похож на числящийся в угоне и машину следует на сей предмет проверить. Милиционеры попросили Болиева проехать вместе с ними в горотдел внутренних дел. Болиев направился в ГОВД за рулем своей машины в сопровождении гаишников. По дороге их остановили сотрудники ОМОНа, а машина ГИБДД неожиданно, без объяснения причин, развернулась и уехала. Так Болиев попал в горотдел в сопровождении ОМОНа. Здесь при досмотре его автомобиля неожиданно «обнаружили» разобранную гранату. Болиева задержали, а позднее предъявили обвинение по части 1 статьи 222 УК РФ – за хранение боеприпасов.

В материалах обвинения содержится немало несуразностей и следов нарушения процессуальных норм. Во-первых, если бы граната не была подброшена Болиеву, то он легко мог избавиться от нее, когда ехал вслед за машиной сотрудников ГИБДД. В документах, представленных милицией в прокуратуру, отсутствовало описание гранаты. Сами протоколы обыска были составлены с грубыми нарушениями. В документах, представленных в прокуратуру для возбуждения уголовного дела, отсутствовали материалы административного задержания. И так далее, и тому подобное… Наконец, в горотдел Болиев был доставлен якобы «за административное нарушение, выразившееся в неповиновении сотрудникам милиции», а это, среди прочего, противоречит свидетельским показаниям.

Событие это было освещено в средствах массовой информации, но весьма своеобразно. 15 ноября 2005 г. пресс-служба МВД Дагестана сообщила, что «В Хасавюрте в районе поселка Заречное в ходе проведения специальной комплексной профилактической операции задержан активный член вооруженных формирований ЧРИ [Чеченской республики Ичкерия]. <…> По данным республиканского МВД, задержанный 37-летний О. Болиев - активный участник формирований ЧРИ на территории Чечни, входил в отряд Арсланбека Абдулшейхова, убитого в ходе операции по освобождению заложников в театре "Норд-Ост" в Москве в 2003 году. При личном досмотре у задержанного обнаружена и изъята гранта РГД -5 с запалом».

Сразу после задержания Болиева сильно избили, затем пытали. Он неоднократно терял сознание. Пытавшие его сотрудники милиции говорили, что он «неправильно себя ведет» и должен сознаться в хранении боеприпасов и участии в незаконных вооружённых формированиях.

И это был как раз тот случай, когда правозащитники должны защищать правозащитников. Хотя бы из элементарного чувства солидарности. Да, я понимаю, что отдельные сюжеты про отдельных людей — правозащитников и не правозащитников — могут раздражать, особенно если их много. Как пел Юлий Ким, «люди только мешают, путаются под ногами, вечно чего-то, чего-то, чего-то, чего-то хотят…»

Но поток «правозащитного спама» порою не самоцель, а лишь пыльный шлейф, сопровождающий вполне целенаправленный информационный обмен, призыв к тем, кто может помочь: «действуйте», и от них – во властные институты: «мы знаем, мы обеспокоены». Порою уже одно это — немало. Тем более что такие республики, как Дагестан, пока ещё не избалованы вниманием столиц и заграниц. И журналисты, и адвокаты — столичные и заграничные — люди неудобные, при них куда труднее вершить дела по обычаю. По собственному опыту знаю, что отношение к сидящему в застенке человеку с этого момента нередко меняется. Освобождают тех, кто, при ином раскладе, исчез бы бесследно.

С декабря 2005 года Османа Болиева при содействии Фонда «Общественный вердикт» защищает московский адвокат Сергей Бровченко, участие которого позволило повернуть ход дела. 13 февраля 2006 года Болиев по ходатайству защиты был до вынесения приговора освобожден из-под стражи под подписку о невыезде.

Назначенное на 21 февраля в Хасавюртовском городском суде Дагестана рассмотрение уголовного дела по обвинению Османа Болиева не состоялось в связи с его болезнью. По выходе из предварительного заключения он находился в Хасавюртовской горбольнице с жалобами на боли в сердце, голове, позвоночнике и общее недомогание — попросту говоря, он практически не мог ходить: следствие трёх дней «допроса с пристрастием» в горотделе милиции. При поступлении в стационар врач сказал Болиеву, что «случай серьезный», и его необходимо направить в больницу республиканскую.

Прокуратура, меж тем, опротестовала освобождение Болиева из-под стражи. 16 марта должно состояться судебное заседание, которое вполне может вернуть Османа за решётку.
Я надеюсь, что никто из читателей не воспримет эту статью как «правозащитный спам».

Автор – член правления общества «Мемориал»