Что делать?
29 марта 2024 г.
Система Путина

АР/TASS

В пирамиде Путина нет никакой системы сдержек и противовесов, кроме самого Путина. Ни парламент, ни суд, ни пресса не могут стать по-настоящему серьезным препятствием на пути тех влиятельных групп, которые стремятся любыми способами максимизировать свои доходы. Или, точнее, в обычной ситуации рыночная конкуренция эти доходы ограничивает. Но в том случае, когда влиятельным группам интересов удается встать над конкурентной борьбой, они могут грести деньги лопатой. Формально и для них существует закон, но есть и многочисленные способы этот закон обходить.

Почему чиновник берет взятки

Если президент лично станет заинтересован в том, чтобы притормозить стремление определенной группы к максимизации своего богатства, то он сможет, конечно, это сделать. Если в этом окажется заинтересован кто-то из людей, имеющих непосредственный доступ к Путину, то, возможно, и в данном случае положительный результат будет достигнут: президента проинформируют, и он примет соответствующее решение. В исключительных случаях кто-то с низов может добиться справедливости, если достучится до Путина или его ближайшего окружения в ходе телемоста или благодаря личным связям. Однако, как правило, глава государства физически не может дотянуться до каждой проблемы в огромной стране. А в ряде случаев он и не хочет до этой проблемы дотягиваться, поскольку богатства максимизируют именно те группы, которым он лично покровительствует. И вот у нас получаются весьма своеобразные институты (правила игры). Каждый, кто может воспользоваться своей силой или своим служебным положением для того, чтобы присвоить чужое, сделает это с большой степенью вероятности. Остановить его могут разве что личное бескорыстие или лень. Но никак не правила игры, сложившиеся в обществе.

Определенные стереотипы мышления обычно мешают нам понимать, насколько большие возможности для злоупотреблений возникают в системе, основанной на пирамиде Путина. Нам кажется, будто государство существует для того, чтобы заботиться о людях, о справедливости, о развитии общества, а злоупотребления чиновников представляют собой лишь отдельные исключения. И, значит, в подавляющем большинстве случаев рядом с жуликами должны найтись другие чиновники – честные, правильные, принципиальные, готовые схватить за руку мошенника или коррупционера. Именно из такого мировоззрения возникают постоянные сетования: куда же власть смотрит? должна же у нас быть справедливость? почему государство бездействует?

Увы, само такое мировоззрение в корне ошибочно. Понять это можно, если вспомнить, как лет тридцать назад советские люди полагали, что кто-то должен в экономике обязательно отвечать за обеспечение народа товарами. Некоторые даже считали, будто хороший предприниматель должен думать не о прибыли, а об интересах потребителя. Сегодня, однако, практически все осознают, что на прилавках имеются товары именно потому, что бизнес думает о прибыли и получает ее, вступая в конкурентную борьбу за тот рубль, который мы как потребители готовы платить при покупке товара. Многие недолюбливают такой капитализм и надеются на приход социализма, но даже они обычно понимают, как работает рыночная экономика. Трудно найти сегодня наивного человека, полагающего, будто частный бизнес может заботиться о наших интересах вне зависимости от того, получит ли он доход с продажи товара.

Но применительно к государству мы часто считаем, что правильный чиновник по определению должен думать о людях, а не о максимизации своих личных доходов. Странная получается ситуация. Если, скажем, некий Иван Иванов после учебы в университете пойдет делать бизнес, мы признаем, что он этим займется ради личной выгоды. Но если тот же самый человек попадет вдруг на госслужбу, мы будем сохранять иллюзии насчет свойственного ему альтруизма и сочтем каким-то извращенцем, обнаружив, что он берет взятки. Брать взятки на госслужбе, конечно, запрещено по закону, в отличие от получения прибыли в бизнесе. Однако если нет механизма борьбы со взяточничеством, то много ли найдется ангелов, не пытающихся пользоваться своим положением?

Демократическая система сдержек и противовесов является для госслужбы своеобразным аналогом конкуренции в бизнесе. Предприниматели, соперничая между собой, вынужденно ограничивают свою прибыль и приносят пользу обществу. И чиновники могут приносить пользу обществу, только если существует политическое соперничество и оппозиция ради своей выгоды заинтересована искать коррупционеров среди представителей власти.

Если же вместо системы сдержек и противовесов действует властная вертикаль, поглотившая конформистскую часть оппозиции и устранившая нонконформистскую ее часть, то откуда, собственно говоря, взяться людям, работающим в интересах общества? Разве что Путин лично будет наводить порядок. Но о возможностях одного человека в огромном государстве мы уже говорили.

Из всего вышесказанного не следует делать вывода, будто все чиновники абсолютно корыстны и вообще не существует людей, думающих об интересах общества помимо своих собственных.

В любой стране с рыночной экономикой благотворительность является нормальной чертой работы бизнеса. Человек обеспечивает себя и свою семью, создает нормальные заработки и условия труда для своих работников, а затем выделяет деньги из прибыли на поддержку культуры или науки. Довольно часто всё складывается именно так. Но никогда наоборот. Никогда бизнесмен добровольно не отдаст всю прибыль чужим людям, ограничив себя и свою семью жалкими крохами. Так же и с чиновниками. Они вполне могут решать важные государственные задачи, поскольку не безразличны к судьбам страны, но при этом, увы, не откажутся от возможностей, предоставляемых им коррупцией. И будут набивать карманы до тех пор, пока внешняя по отношению к ним сила эту коррупцию не устранит.

 

Георгий Сатаров:

«Последние десять лет Фонд ИНДЕМ проводит исследования уровня коррупции в России. Зафиксирован ошеломляющий рост чиновничьего воровства и произвола. Стало понятно, чем он вызван. Когда бюрократия предоставлена самой себе и никем извне не контролируется, она работает на себя, а не на общество. Эта “работа на себя” и есть коррупция во всех ее проявлениях».

(История новой России. Очерки, интервью: в 3 т. СПб.: Норма, 2011. Т. 1. С. 171)


Владимир Гельман:

«Предельно огрубляя, можно утверждать, что поскольку государством как раз и управляют для того, чтобы извлекать ренту, то коррупция в ее различных формах и проявлениях служит важнейшим механизмом достижения этих целей, то есть, по сути дела, нормой “недостойного правления”.Эта картина выглядит как “захват государства” со стороны соискателей ренты изнутри государственного аппарата и со стороны связанных с ним влиятельных представителей бизнеса. Стремясь к приватизации выгод и к обобществлению издержек в ходе государственного управления, рентоориентированные акторы, которые составляют (в различных конфигурациях) основу правящих групп постсоветских государств, преднамеренно и целенаправленно создают и поддерживают социально неэффективные “правила игры”».

(Политические основания «недостойного правления» в постсоветской Евразии: наброски к исследовательской повестке дня. Препринт М-49/16. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2016. С. 8, 10)

 

Силовики мира сего

Важнейшим следствием функционирования такой системы стала условность прав собственности. Российский бизнес никогда до конца не уверен в том, что его имущество не будет отнято сильными мира сего, которые, как правило, являются простонапросто силовиками.

Еще в «лихих 90-х» сложилась система, при которой бандиты могут «наехать» на бизнес и либо отнять его у собственника полностью, либо поставить под свою защиту с тем, чтобы бизнес не отнял кто-то другой. В последнем случае приходится платить деньги за такую защиту, что в совокупности с налогами, которые взимает государство, составляет большое бремя для предпринимателя и ограничивает его конкурентоспособность. Вообще-то государство, взимающее налоги, должно было бы с помощью милиции, госбезопасности и прокуратуры оградить бизнес от наездов, но оно в 1990-х было на это не способно из-за своей очевидной слабости. В итоге платить приходилось вдвойне – как за реальную защиту, так и за формальную, причем умные предприниматели пытались от уплаты денег государству увернуться, использую разные юридические лазейки. А это делало лишавшееся налогов государство еще слабее.

В эпоху Путина силовые государственные органы окрепли, получили дополнительное финансирование благодаря росту экономики и улучшению собираемости налогов. Но государство в целом осталось таким же слабым, поскольку никто из чиновников и политиков не был заинтересован заботиться об интересах бизнеса. Доминировала забота о собственных интересах. Силовики оказались государством в государстве, и никакая оппозиция не могла поколебать их позиции, поскольку Кремль с несистемной оппозицией боролся, а силовиков, наоборот, рассматривал в качестве опоры политической системы, необходимой на случай возникновения революции вроде грузинской или украинской.

В итоге силовики стали активно вытеснять бандитов из сферы «охраны бизнеса» и сами начали зарабатывать деньги на «крышевании». Для этого у них имелись все необходимые преимущества. Если бандиты вооружались незаконным способом и постоянно находились под угрозой наказания со стороны закона, то силовики получали оружие от государства для выполнения своей официальной деятельности и практически могли не опасаться наказания, поскольку сами относились к числу тех, кто наказывает. Так фактически была узаконена система дополнительного налогообложения бизнеса. Если фирму вообще не отнимали в пользу предпринимателей, тесно связанных с «крышей», то «крышуемый» вынужден был платить за свою охрану без всякой надежды минимизировать размер обложения. Если от контроля со стороны бандитов теоретически еще можно было уйти, наняв собственную охрану (когда позволяли доходы) или прибегнув к помощи государства (когда там обнаруживались «честные менты»), то от контроля со стороны силовиков уйти практически невозможно. По крайней мере, тому бизнесу, который существует сам по себе и не связан с высокопоставленными чиновниками – губернаторами, министрами или теми же силовиками, но более высокого ранга.

Такого рода криминальные проблемы, хорошо известные, кстати, по разного рода телесериалам, имели совершенно конкретные и чрезвычайно разрушительные последствия для российской экономики, в сериалах обычно не отражаемые. Поскольку никакой бизнесмен не станет работать себе в убыток, он должен принимать определенные меры против возможной потери собственности.

Во-первых, если предприниматель знает, что к нему в определенный момент может прийти некий полковник и предложить продать фирму за бесценок, он станет заниматься лишь тем бизнесом, который обеспечивает довольно высокую рентабельность. Иными словами, предприниматель планирует свою деятельность на очень короткий срок: инвестировал деньги – получил на них неплохой доход – окупил вложения за небольшой промежуток времени. А дальше бизнесмен спокоен. Если придут отнимать фирму, то потери не понесешь: она уже окупилась. Всё это означает, что в тех случаях, когда высокой рентабельности добиться невозможно, предприниматель вообще не станет связываться с инвестициями, поскольку растягивать окупаемость на слишком длительный срок рискованно: отнимут раньше, чем покроешь издержки. Неудивительно, что при таком отношении бизнеса к развитию деловая активность в России вялая, а во многих отраслях царит монополизм, позволяющий иметь запредельные доходы. Во-вторых, если предприниматель имеет достаточно скромный бизнес, который не может заинтересовать богатых силовиков, то продуктивнее этот бизнес так и оставлять недоразвитым. В нормальной рыночной экономике деловой человек стремится инвестировать деньги в развитие своего дела, но в наших условиях лучше порой затаиться, сделаться незаметным. Деньги не инвестировать, а тратить на личные нужды. Если не выходишь за определенную границу, то сохраняешь больше шансов уцелеть. Иными словами, лучше долго иметь маленький и не слишком доходный бизнес, чем рисковать быстро его потерять.

В-третьих, тот, кто уже заработал хорошие деньги, часто предпочитает вывести их за рубеж и продолжать там заниматься предпринимательством. Вообще-то в таких развивающихся странах, как Россия, бизнес вести в среднем выгоднее, чем в развитых государствах, где сильна конкуренция и, соответственно, невысока рентабельность. Но наш бизнесмен часто предпочитает уйти на низкие доходы за рубеж, а не рисковать потерей всего своего дела из-за возможного наезда со стороны силовиков. Иными словами, бегство капитала из страны и уход бизнеса в офшоры часто никак не связаны с криминальными видами деятельности – наркоторговлей, торговлей оружием и т.д. Наоборот, бизнес спасается за рубежом от нашего криминалитета, связанного с государством.

 

Вадим Волков – профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге:

«Сугубо криминальные формы силового партнерства ненадежны и лишены долгосрочной перспективы. После периода расцвета криминальных “крыш” в 1991–1996 гг., под воздействием капитализации охранной дани, конкуренции, а также в результате некоторой активизации правоохранительных органов число таких “крыш” начало уменьшаться. Согласно оценкам экспертов, в 1998 г. в Петербурге только 10% всех “крыш” были целиком криминальными. Один респондент, в определенный момент входивший в ОПГ (организованную преступную группировку. – Д. Т.) в Новосибирске, отметил, что чисто криминальные “крыши” были постепенно вытеснены из сферы легального бизнеса неофициальной милицейской охраной.

Согласно проведенному в 2000 г. социологическому исследованию экономической деятельности работников милиции, доходы, получаемые ими от занятий легальной и нелегальной коммерческой деятельностью, превышают доходы из государственного бюджета за служебную деятельность. Свыше 40% респондентов (работников милиции) считают, что противозаконные виды коммерческой деятельности более распространены, чем законные, причем выполняются они преимущественно в рабочее время. То, что работники милиции неформально участвуют в разрешении споров хозяйствующих субъектов, считают 65% опрошенных, а 11% считают, что это происходит часто. При этом наиболее распространенные формы коммерческой активности работников милиции – получение неформальных охранных платежей и коммерческое открытие и закрытие уголовных дел.

Множество локальных монополий силы или “островков власти” подлежат теперь объединению в одну большую монополию, называемую государством. Но это уже стало задачей не бандитов, а силовых предпринимателей, называющих себя государственниками, отличие и преимущество которых состоит в легитимности, которую они приобретают по мере решения этой задачи.

В период укрепления государства, начавшийся после 1999 г., силовое предпринимательство не исчезло, а поменяло сферы и действующих лиц. Место бандитов заняли государственные служащие, но их способ поведения мало чем отличался от силовых предпринимателей 1990-х гг. Это происходит потому, что они действуют в рамках аналогичной институциональной среды, которая производит также их поведенческие стимулы. Обладатели силовых ресурсов по-прежнему являются автономными от государственного контроля или безличных процедур, а поэтому реализуют собственный экономический интерес».

(Силовое предпринимательство: экономико-социологический анализ. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005. С. 296, 336–337)

 

Андрей Солдатов, Ирина Бороган – журналисты:

«В 2003 и 2004 годах более 40 гектаров государственной земли на Рублевке (в элитном районе Подмосковья, где одна сотка может стоить сотни тысяч долларов. – Д. Т.) было передано в частную собственность. Земли передали бывшим и действующим высокопоставленным сотрудникам ФСБ».

(Новое дворянство. Очерки истории ФСБ. М.: Юнайтед Пресс, 2011. С. 90)

 

Национализация убытков, приватизация доходов

Чтобы хорошо зарабатывать, силовикам совсем не обязательно крышевать частный бизнес или присваивать чужое имущество. Существует другой способ, который в целом для нынешнего политического режима даже привлекательнее, поскольку позволяет государству в целом сохранять контроль над самими силовиками. Способ этот – национализация собственности. В системе государственной собственности, с одной стороны, представители власти имеют возможность быстро обогащаться, а с другой – они всё же не уходят в «свободное плавание», а остаются под надзором вышестоящих властителей. Более того, огосударствление хорошо воспринимается широкими массами населения, поскольку им кажется, будто идет борьба с олигархами и власть, сосредотачивая в своих руках собственность, берет на себя заботу о народе. Неудивительно, что доля госсобственности у нас стала возрастать в путинскую эпоху. Крупнейшее расширение осуществила государственная компания «Роснефть», которая не только купила «Северную нефть», поглотила имущество ЮКОСа, но затем еще и приобрела совместное российско-британское предприятие ТНК-BP (Тюменская нефтяная компания – British Petroleum). «Газпром» тоже расширил свое участие в экономике, приобретя у Романа Абрамовича «Сибнефть». Но всё это лишь верхушка айсберга. На среднем и низшем уровнях экономики государство постоянно в той или иной форме выкупает имущество у частного сектора. Иногда это делается по обоюдному согласию (как у «Газпрома» с Абрамовичем), а иногда – на не слишком выгодных для частника условиях.

На первый взгляд кажется, что подобный подход не приносит особых выгод представителям власти, работающим в госкомпаниях. Однако на самом деле это не так. Есть два способа получать большую личную выгоду от госимущества.

Первый способ – чрезвычайно высокие зарплаты менеджмента. Поскольку у нас в стране сегодня не существует демократической системы сдержек и противовесов, то нет и механизма контроля над доходами управляющих собственностью чиновников. Нет оппозиции или свободной прессы, способной привлечь к возможным злоупотреблениям внимание всей страны. В лучшем случае об огромных зарплатах руководства госкомпаний узнают читатели интернет-изданий, но их мнение никак не может повлиять на желание чиновников свободно распоряжаться государственным имуществом в своих интересах.

Второй способ – создание частных компаний, «обслуживающих» государственный бизнес и получающих большую часть выгоды от такого сотрудничества. Фактически это тот же самый частный бизнес, но значительно более простой и выгодный для тех, кто им занимается. Национализация собственности позволяет скидывать на государство любые убытки, но оставлять при этом крупные доходы себе любимым. Именно по такой схеме строилась номенклатурная приватизация в последние годы СССР. Массовая приватизация, осуществленная Анатолием Чубайсом в 1990-е гг., пресекла такую форму обогащения директоров, однако в путинской системе власти она возвратилась.

Выглядит механизм бизнеса, основанного на госсобственности, примерно следующим образом. При крупной компании (например, энергетической) создаются посреднические фирмы, которые приобретают нефть или газ по заниженным ценам, а затем на мировом рынке продают по ценам рыночным. Прибыль, естественно, кладется себе в карман. Но какая-то ее часть достается менеджменту энергетической компании, который санкционировал такую странную сделку. Другая часть перечисляется в офшоры, где этими ресурсами смогут пользоваться для создания своеобразной «черной кассы», используемой ради общих нужд поддержания политического режима. Ведь в обеспечении политической стабильности такой коррупционной системы заинтересованы и государственные деятели, и государственные менеджеры, и частные предприниматели, зарабатывающие на перепродаже государственных ресурсов.

В то же время, если в силу плохой конъюнктуры рынка или неумелого управления государственная компания станет нести убытки, властям будет гораздо проще помогать ей дотациями из бюджета или льготными кредитами. Ведь формально такого рода поддержка выглядит поддержкой госсобственности. Частнику дать дотацию государство не имеет право, а само себя поддержать может. Но то, что при этом поддерживаются на самом деле не общественные, а именно частные интересы, скрыто от широких масс населения.

Понятно, как данный хозяйственный механизм в целом влияет на развитие экономики. У государственных менеджеров нет никаких стимулов к развитию контролируемых ими компаний. Они используются ими только как дойные коровы. Что будет с госсобственностью через 20 или 30 лет, их не волнует. К детям имущество все равно не перейдет. При этом по-настоящему значительное внимание уделяется тем частным структурам, которые от госкомпаний кормятся. Эти фирмы, а также офшорные счета и приобретенное за рубежом имущество действительно будут унаследованы детьми и останутся в семье.

Полностью текст можно прочитать в книге Дмитрия Травина «Доживет ли путинская система до 2042 года?» СПБ.: Норма, 2016.

Фото: Ebrahim Noroozi/AP/TASS












  • Игорь Яковенко: Безумие этой политики в том, что Россия — часть европейской цивилизации...

  • Коммерсантъ: — Вождя не трожьте! — веско выступил пенсионер.— Меня тут в пионеры принимали, я хочу вспомнить, как это было.

  • Культура Достоинства: Как менялась Россия за 40 лет? Коротко! За 5 минут! (видео).
РАНЕЕ В СЮЖЕТЕ
К чему ведет вера в вождя?
6 МАРТА 2022 // ЕЖЕДНЕВНЫЙ ЖУРНАЛ
Вождизм, авторитаризм, абсолютизм власти – все эти термины, по сути, описывают одни и те же отношения в обществе: веру большинства народа верховному правителю и послушный театр марионеток в его окружении. Как бы ни назывались филиалы этого театра – Государственная дума, Сенат или Совет безопасности. В современном мире много стран с авторитарными режимами власти. Наиболее развиты они на Востоке, в образе «восточного деспотизма». Исторически сложилось так, что и народ России тоже привык подчиняться правителю, обладающему абсолютной властью. В таких странах, как Россия, Северная Корея, Китай, Туркмения, Куба, авторитарная власть определяет все сферы общественной жизни.
Прямая речь
6 МАРТА 2022
Игорь Яковенко: Безумие этой политики в том, что Россия — часть европейской цивилизации...
В СМИ
6 МАРТА 2022
Коммерсантъ: — Вождя не трожьте! — веско выступил пенсионер.— Меня тут в пионеры принимали, я хочу вспомнить, как это было.
В блогах
6 МАРТА 2022
Культура Достоинства: Как менялась Россия за 40 лет? Коротко! За 5 минут! (видео).
Московия 3.0. Есть ли шансы выскочить из исторической колеи?
26 ФЕВРАЛЯ 2022 // ЕЖЕДНЕВНЫЙ ЖУРНАЛ
Модернизация в разных проявлениях. В XX веке в счастливую пору послевоенного расцвета и краха колониальных империй родилась теория модернизации. Она видела страны-образцы, среди которых безусловным лидером были процветающие США, и страны, которым надо постараться быть на них похожими. Для этого нужно было быть рыночными, а главное – демократическими. Модернизация виделась: с одной стороны, как продвижение к зрелому рыночному хозяйству и демократическому устройству, под которым понималось представительное (выборное) правление, разделение властей, верховенство права, права и свободы человека; с другой стороны...
Сказка об инопланетянах
21 ФЕВРАЛЯ 2022 // ПЕТР ФИЛИППОВ
Давайте посмотрим правде в глаза. Человечество стоит на грани вымирания. Путинская политика балансирования на грани войны с Украиной, стягивание вооруженных формирований к границе, готовность российских солдат и офицеров выполнить приказ главнокомандующего, каким бы чудовищным он ни был, говорят именно об этом. Как и результаты социологических опросов, свидетельствующие об одобрении немалой частью россиян возможных военных действий против соседей. Все это – признак крайне опасной ситуации. Ядерная война возможна, а чем она закончится, не знает никто.
Куда ведет средневековое сознание
14 ФЕВРАЛЯ 2022 // ЕЖЕДНЕВНЫЙ ЖУРНАЛ
Войны за территории – это реалии всей истории человечества. Люди убивали соседей, говорящих на другом языке, чтобы захватить их земли. Всегда находились добровольцы, причем с обеих сторон. Нередко это объясняют идеологическими причинами. Мол, люди были готовы умирать за идеи, например, за идею фашизма или коммунизма. Но если смотреть на вещи объективно, то приходится признать, что идеология занимает в этом мало места. Главное – желание захватить территорию для расселения. Это черта внутривидового естественного отбора – по Дарвину. Вспомним, что Гитлер обещал немцам украинские черноземы, если Германия завоюет земли СССР. И этот крючок срабатывал.
Местное самоуправление – школа демократии. Опыт Финляндии
4 ФЕВРАЛЯ 2022 // ПЕТР ФИЛИППОВ
Тротуары в Петербурге завалены снегом и льдом. Колея на проезжей часть улиц, сугробы на тротуарах. Старики не могут дойти до магазинов, не рискуя сломать ноги, очереди покалеченных в травмпунктах. Почему так? Городские власти в очередной раз демонстрируют свою неспособность справиться с таким неожиданным стихийным бедствием, как зима. А «свои» частные компании только осваивают деньги налогоплательщиков. Таковы реалии городского управления в России 2022 года. Если сравнить ситуацию с уборкой улиц в Петербурге и Хельсинки — это небо и земля. Потому что в России местное самоуправление — фикция. А ведь местное самоуправления не просто дает гражданам возможность влиять на условия жизни, оно служит школой демократии. Финны в этом подают нам пример.
Азиатский способ производства. Уроки для России
26 ЯНВАРЯ 2022 // ПЕТР ФИЛИППОВ
Нельзя построить отношения собственников на конкурентном рынке без правил, обязательных для всех. То есть в Европе закон — и в сознании людей, и на практике — важнее указаний чиновника. А при азиатском способе указания чиновника всегда важнее закона, «закон что дышло, как повернул, так и вышло».
Как изменить мотивацию у чиновников
17 ЯНВАРЯ 2022 // ЕЖЕДНЕВНЫЙ ЖУРНАЛ
События в Казахстане продемонстрировали, кто служит фундаментом власти. Силовики! Возможность творить насилие над своими гражданами – условие устойчивости авторитарного режима. Нет этой возможности – зови иностранные войска, авось помогут. Но, согласитесь, имея даже послушную полицию и армию, невозможно управлять хозяйством. Нужна бюрократия! Бюрократия, административный аппарат – неотъемлемый институт современного общества. При этом бюрократическая вертикаль – стержень и авторитарного режима власти, важная составляющая олигархического «капитализма для своих».